Шаль
Синтия Озик
Текст
Восьмидесятичетырехлетняя Синтия Озик, чей сборник "Путермессер и московская родственница" выходил по-русски два года назад,— одна из самых известных американских еврейских писателей, как бы прямая наследница Башевиса Зингера и старшая сестра Филипа Рота. Одна из главных ее книжек — сборник "Шаль" 1989 года, в котором два текста. В первом, совсем небольшом рассказе польская еврейка Роза, ее маленькая дочь Магда и неприятная племянница-подросток Стелла оказываются в концлагере. Рассказ кончается смертью. Вторая повесть, занимающая большую часть книги,— как бы загробное существование. В конце 70-х во Флориде одинокая, немного сумасшедшая Роза пишет письма нелюбимой племяннице в Нью-Йорк и любимой дочери — на тот свет. Помимо этого, она пытается рассказать всем и каждому совершенно ненужные им вещи о том, каково было Там, но совсем не хочет становиться образцовой "выжившей", носительницей опыта, полезного для американского общества. Большую же часть времени героиня старается не замечать новую спокойную жизнь (Роза находится в ней уже не первый десяток лет), пытается отмахнуться от нее, как от нездорового фантазма. Если честно, для людей читавших Шаламова или заглядывавших в Примо Леви, Озик вряд ли откроет что-то важное о лагерном опыте и жизни с ним. О западном мире после Катастрофы и людях, несущих ее в себе, она тоже пишет куда менее глубоко, чем тот же Зингер. И, тем не менее, "Шаль" — хорошая проза. Она — о том, как огромная боль может без остатка уйти в глупости, о том, что человек, напоминающий себе кого-то вроде короля Лира, может походить внешне просто на неприятную больную старушку. А это тоже, наверное, стоит знать.
Фундаментальные вещи
Тициано Скарпа
Corpus
Довольно популярный итальянский писатель Тициано Скарпа в России известен, в первую очередь, книжкой "Венеция как рыба" — любовным путеводителем по родному городу. Его роман 2010 года "Фундаментальные вещи" текст не то что автобиографический, но, судя по именам героев, имеет для автора некоторое терапевтическое значение. Один, Леонардо Скарпа,— сентиментальный рассказчик, другой, Тициано,— его циничный друг. Когда у Леонардо рождается долгожданный сын, отец с первых дней его жизни озадачивается неожиданной проблемой: что будет, когда ребенок станет подростком, отвернется ли он от отца? Леонардо начинает писать письма мальчику в будущее — описывает четырнадцатилетнему Марио его младенческую жизнь, а заодно и свои взгляды на мир. Большую часть текста занимают размышления о еде и дефекации, однако ближе к концу герой узнает, во-первых, что у его ребенка рак крови, а во-вторых, что он, Леонардо,— никакой не отец. Справиться ему, как ни странно, помогает вечно ерничающий Тициано. Самое любопытное в этом очень среднем романе — то, что мужчина рассказывает о мужской психологии в манере колонки из женского журнала, а главной метафорой для письма становится кормление грудью: "Сосок брызжет чернилами, опрыскивает капельками лист бумаги, словно опуская на него занавес. Придет время, и ты будешь сосать молоко твоего отца".
СССР и Нюрнбергский процесс. Неизвестные и малоизвестные страницы истории
Н. С. Лебедева (составитель)
МФД
Эта книга интересна не одним историкам: Нюрнбергский процесс постоянно присутствует в наших разговорах не только как историческое событие, но и как символ. Для одних — символ справедливого суда над преступным режимом, для других — правосудия победителей. Из сборника можно узнать, как обсуждалась сама идея суда над военными преступниками: англичане предпочитают политическое решение, то есть казнь без суда, а Сталин, "имевший богатый опыт проведения показательных процессов", с самого начала выступает за открытый международный процесс, американцы в итоге соглашаются с советской позицией. Как формировался перечень вопросов, не подлежащих обсуждению на процессе: у англичан он начинается с англо-бурской войны, советскую сторону больше всего тревожит советско-германский договор 1939 года. Несмотря на все предосторожности, текст секретного протокола к этому договору все-таки был представлен стороной защиты, и через два дня после этого покончил с собой советский обвинитель генерал Николай Зоря. А вот катынское дело представителей СССР, как ни странно, не тревожит (из сборника становится ясно, почему).
Мой ответ — нет
Уилки Коллинз
Лимбус Пресс — Издательство К. Тублина
Впервые переведенный на русский роман английского классика. Эта поздняя книжка, 1884 года, как и "Женщина в белом" и "Лунный камень",— викторианский детектив. Юная сирота Эмили Браун заканчивает школу, пытается найти место во взрослой жизни, расследует случившееся четыре года назад убийство своего отца и по дороге обнаруживает, что никому из близких нельзя верить. Перевел роман писатель Илья Бояшов.
Мастер и Маргарита
Михаил Булгаков, Анджей Климовский, Данусия Шейбал
Corpus
Анджей Климовский и Данусия Шейбал — важные художники и мультипликаторы. А Климовский к тому же автор многих классических польских киноплакатов (в Польше эта довольно маргинальная культура превратилась в 60-е — 80-е в настоящее большое искусство). Так что хотя имя его в России неизвестно, экспрессионистическая манера вполне узнается. Комикс по булгаковскому роману — книжка тоже давняя, 1966 года. Это комикс не совсем в привычном смысле — как замена роману он не работает,— скорее набор иллюстраций, будто бы раскадровка для неснятого мультфильма. Симпатичнее всех, конечно, кот.
Мой Милош
Наталья Горбаневская
Новое издательство
Редкий случай, когда автор книжки оказывается в ее названии, а на месте автора — переводчик. Решение это очень правильное. Одновременно с книжкой Натальи Горбаневской к столетию польского поэта вышел "объективный" русский Милош в переводах Анатолия Ройтмана. Этот же — отчетливо субъективный — плод интенсивного тридцатилетнего диалога между русским и польским авторами. В книжке — не только стихи, но и публицистика Милоша, а также ряд текстов о нем самой Горбаневской. "Я же тогда подумал / Об одиночестве в смерти, / О том, что когда Джордано / Восходил на костер, / Не нашел ни единого слова / С человечеством попрощаться, / С человечеством, что оставалось, / В человеческом языке".
Смотреть кино
Жан-Мари Гюстав Леклезио
Текст
Французский писатель, нобелевский лауреат Жан-Мари Гюстав Леклезио, писавший сначала сложную авангардистскую прозу, а потом проникновенные романы о путешествиях — помимо прочего, вполне заметный эссеист, но в этом статусе до сих пор оставался на русский не переведенным. Вышедшая сейчас книжка — собрание его текстов, посвященных кинематографу. Среди героев — Висконти, Пазолини, Жан Виго, Ясудзиро Одзу. Если судить по романам Леклезио, смотреть — именно то, что этот писатель хорошо умеет, так что название это — неспроста.
Птички бабочки мертвячки
Александр Анашевич
Kolonna Publications — Порядок слов
Возвращение еще одного из заметных поэтов конца 90-х — начала 2000-х. В манере воронежца Анашевича за время десятилетнего непечатания изменилось не очень много: это по-прежнему чрезвычайно надрывная поэзия, в которой душа ощущает себя как увечное и увечащее тело. Остроты со времен лучших текстов стало меньше, а болезненность приобрела несколько механический характер, так что эта книжка — скорее для поклонников: "говорили о болячках / птички бабочки мертвячки / в электричке в спячке / пьяные грязные развратные заразные / сели в волшебные поезд / пели крылышкуя кефри и олвейс".