«Активность “псевдо-НПО”, других структур, преследующих при поддержке извне цели дестабилизации обстановки в тех или иных странах, недопустима,— пишет Владимир Путин в своей последней статье в “Московских новостях”.— Имею в виду случаи, когда активность неправительственной организации не вырастает из интересов (и ресурсов) каких-то местных социальных групп, а финансируется и опекается внешними силами».
Я грантоед. В прошлом году я окончила Московскую школу политических исследований (МШПИ). В общих словах, эта структура с 1992 года занимается гражданским просвещением региональных лидеров. Ее создали друзья философа Мераба Мамардашвили Елена Немировская и Юрий Сенокосов. Среди выпускников МШПИ — референт президента, несколько мэров региональных центров, несколько сотен региональных депутатов. В качестве спикеров на федеральных классах школы выступают Александр Волошин и Аркадий Дворкович. Школа существует на зарубежные средства — Агентство по международному развитию США, Совет Европы, Шведское агентство по международному развитию и т. п. Дело в том, что в России не существует никаких правительственных грантов для таких обучающих организаций. Для того, чтобы получить грант от государства, нужно быть движением «Наши» (или одной из его многочисленных «дочек») либо правозащитным движением «Сопротивление» (лидер — Ольга Костина, супруга начальника Управления внутренней политики президента РФ). Крупный российский бизнес, в отличие от американского, поддержкой гражданского просвещения не занимается. Один бизнесмен занимался. Сейчас он находится в исправительной колонии в Карелии.
Выпускники МШПИ могут проходить короткую стажировку в США по программе «Открытый мир», одобренной Конгрессом США и существующей на деньги американских налогоплательщиков. В октябре 2011 года я съездила по этой программе в Чикаго. В моей группе были российские региональные журналисты, общественники, предприниматели и даже пермский депутат от «Единой России». Мы посетили офис программы КАРА, занимающейся социальной реабилитацией и трудоустройством бывших наркоманов, Чикагский университет, окружной суд, пообщались с полицейским, с местными журналистами, с представителями мексиканской общины в бедном пригороде Чикаго, которая своими силами строит экономичное жилье и занимается вовлечением эмигрантов в общественную деятельность. Больше всего мне понравилось в Чикагском городском совете по планированию. Это независимая некоммерческая организация, по сути дублирующая органы местной власти. В частности, она разрабатывает программы по борьбе с заторами на дорогах. Представитель организации ищет региональных работодателей, предлагая им одну или несколько альтернатив: прокат велосипедов, организацию совместных поездок сотрудников к месту работы на микроавтобусе, удаленную работу, аренду жилья с помощью работодателя и т. п. Никто из представителей принимающей стороны не пытался нас чему-то научить. Нам просто показывали, как функционируют американские институты. Подобный рекламный тур — прекрасный инструмент «мягкой силы»: позитивное впечатление об устройстве американского общества сложилось даже у регионального депутата-коммуниста.
Почему бы России не начать использовать аналогичный инструмент? Представим на минуту, как такой рекламный тур выглядел бы в России. Что мы могли бы показать американским общественникам, журналистам, депутатам и предпринимателям? Наши суды? Может быть, лично судью Боровкову? Наших полицейских? Американцы, наверное, не представляют себе, что такое палочная система. Возможно, их стоило бы познакомить с нашими региональными журналистами, которые могут рассказать о том, как независимым СМИ удается выживать под давлением местных администраций. Руководитель «Комитета против пыток» Игорь Каляпин может поделиться с зарубежными гостями опытом борьбы с полицейскими-насильниками, доктор Елизавета Глинка из фонда «Справедливая помощь» — опытом спасения от замерзания на улице бездомных людей, которых отказывается забирать скорая помощь. Ну и, наконец, сотрудники администрации любого российского города с населением свыше 500 тыс. человек могут рассказать об их опыте борьбы с заторами на дорогах, чтобы члены зарубежной делегации точно знали, как делать не нужно.
Я не хочу показаться русофобом. Нам тоже есть чем гордиться. В конце концов, у нас все еще есть нестыдный русский балет и фигурное катание. Я не хочу показаться американофилом: американская внешняя политика подчас навязчива, а вывоз российских активистов в другие страны на тренинги по организации уличных акций (под видом семинаров для наблюдателей) в самом деле сомнительная затея. Я слегка напрягаюсь, когда по рассылке для выпускников «Открытого мира» приходит письмо, начинающееся с фразы: «Посольство США в Москве и Государственный департамент США всегда с большим интересом относятся к вашим идеям, предложениям и инновационным проектам».
Я просто пытаюсь объяснить, в том числе для себя, причину такой болезненной реакции российских высоких чиновников на инициативы, существующие благодаря западным грантам. Кажется, причина проста: российскому руководству нечего противопоставить американским инструментам «мягкой силы». Попытка создания в Париже силами экс-депутата Натальи Нарочницкой Института демократии и сотрудничества выглядит, прямо скажем, неубедительно («Задача института — принимать широкое участие в дискуссиях по следующим вопросам интерпретации прав человека и методов их применения в различных государствах»).
Риторика последнего текста Путина напоминает риторику времен холодной войны. Но во время холодной войны, по крайней мере, были идеология и ценности, которые наше государство предъявляло всему миру (какими бы странными они ни были). Сейчас и предъявить-то нечего.
Вероятно, нестыдных вещей в России будет больше, если государство начнет хотя бы чуть-чуть поддерживать деятельность того же Каляпина, доктора Лизы или МШПИ. Возможно, в ущерб некоторым проектам движения «Наши». Тут уж придется выбирать, с кем государству ассоциироваться приятнее — с юристом-правозащитником, с врачом-филантропом, с образованным региональным чиновником или с полуграмотной девочкой Светой, бегающей по Москве с барабаном.