Вчера в московском Манеже Владимир Путин встретился с членами "Общероссийского народного фронта", доверенными лицами и политологами и подвел с ними итоги своей журналистской деятельности в течение последних нескольких недель. Присутствующие попросили собираться в таком составе как можно чаще, "просто чтобы было легче руководить" ими, а Владимир Путин в благодарность за это рассказал про "сакральную жертву", которую оппозиция, по его информации, готова принести после выборов 4 марта, чтобы раз и навсегда дестабилизировать обстановку в стране. С сакральными подробностями из Манежа — специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Задача Владимира Путина на этой встрече состояла, без сомнения, в том, чтобы закрепить со своими единомышленниками пройденный материал, то есть опубликованные в разнообразных газетах статьи кандидата в президенты на заданные им темы.
Для этого перед приездом премьера в Манеже участники встречи с огоньком поработали в секциях, каждая по теме той или иной статьи Владимира Путина: "Демократия", "Экономика", "Национальные отношения", "Международные отношения", "Социальная политика".
Выступавшие акцентировали внимание на том или ином моменте одной из статей Владимира Путина и развивали, в меру своих способностей, его мысли. Так, на заседании секции "Политика" политологу Дмитрию Орлову показалась непростительно недооцененной идея "демократии как сервиса". Господин Орлов разъяснил, что имел в виду Владимир Путин. Не уверен, что объяснение понравилось бы самому кандидату.
— По-видимому, ясно,— сказал после этого другой политолог, Игорь Бунин,— что Владимир Путин пройдет в первом туре.
Осталось только не совсем понятно (хотя, конечно, и очевидно), "по-видимому" или "ясно".
Политолог Виталий Третьяков предложил, также в развитие газетных идей Владимира Путина в практической плоскости, "создать министерство политической реформы" и попросил не путать такое министерство с "министерством правды и любви", чем, по-моему, окончательно запутал собравшихся, но только не себя. Видит ли себя Виталий Третьяков в составе одного из всех этих министерств, по-видимому, ясно.
На секции "Социальная политика" царила более камерная обстановка. От одной из выступавших я с удовлетворением услышал, что основой основ национального благополучия является музыкальное воспитание нации.
Правда, немного расстроил практикующий психиатр из Читы, который рассказал:
— Наши дети все меньше становятся похожи на своих родителей.
Я сначала подумал, что он говорит об утрате таких коренных семейных ценностей, как супружеская верность, но оказалось, что психиатр имеет в виду нечто большее:
— Все больше они похожи на то время, в котором мы живем...
Кинорежиссер Юрий Кара не согласился с психиатром и привел слова авторитетного для него человека:
— Геббельс говорил когда-то: "Дети — это чистый лист: что хотим, то и напишем..."
И психиатр в качестве выхода из тупика предложил подумать о смене руководства российских телеканалов.
Буквально бегством спасшись с секции "Социальная политика", я попал на заседание секции "Экономика". Здесь ректор МГУ имени Ломоносова Виктор Садовничий рассказывал, что "никто не хочет, чтобы Россия была процветающей страной". Оказалось, к счастью, что он имеет в виду не присутствующих и не себя, а прежде всего зарубежных коллег. Но даже вопреки им под управлением Виктора Садовничего в космосе сейчас летают четыре спутника, запущенных с легкой руки ректора МГУ (не поэтому ли в университете с некоторых пор висит его фактурный барельеф, так что ректор может, идя на работу, сравнить барельеф с оригиналом и ненадолго задуматься).
Впрочем, даже космические спутники не дали возможности МГУ имени Ломоносова подняться выше заслуженного места в третьей сотне мировых вузов (по версии британского рейтинга Times Higher Education).
На заседании секции "Международные отношения" царили в целом оптимистичные настроения. Один из выступавших, которого я застал (к сожалению, было крайне мало времени, чтобы насладиться всеми), критиковал тех, кто из статьи Владимира Путина сделал вывод о том, что тот "сделал крен на силовое решение проблем".
— Нет! — воскликнул выступавший.— Просто соединение внешней политики и усилий военно-промышленного комплекса становится главным и единственным инструментом внешнеполитической деятельности нашей страны!
Не устроило выступавшего и сравнение статьи Владимира Путина с его же Мюнхенской речью (в пользу более жесткой статьи, разумеется):
— Тогда был обиженный западник, который предлагал сотрудничество, а теперь, в статье, Владимир Путин бросает вызов США: это ведь на самом деле предложение осуществить раскол НАТО за счет партнерства со странами Европы! И если Россия и на этот раз не дождется взаимности, начнется закат Европы!
Я очень хорошо представил себе картину, но вряд ли вызов будет принят: просто потому, что не расслышат.
Самым бурным было заседание секции "Национальные отношения". Обсуждение чуть не сорвал вопрос регламента: представители различных национальностей не могли допустить, чтобы одни докладчики с Кавказа выступали дольше других докладчиков с Кавказа, и прежде чем разговор убаюкивающе зашел про "общегражданскую идентичность", прошло минут тридцать. И даже когда я в это время зашел в зал, то все равно услышал:
— Мы сначала говорим о дискриминации русских идейных течений,— сокрушался участник дискуссии Илья Ремизов,— а как только выступает кто-то из нас (русских.— А. К.), нас перебивают! А у русского народа есть одна настоящая проблема — неопределенность статуса! Удмуртия, Бурятия...— все это примеры национального самоопределения. И мы должны ответить: почему только Россия не имеет никакой формы юридической фиксации?!
— Да вы не пугайтесь так! — пытался успокоить его модератор дискуссии Андраник Мигранян.— Вы же правильно ставите вопрос и мы вас понимаем!..
Представителей русской нации пытались приободрить и народы Кавказа:
— Действительно, русский народ надо поддержать больше всех других: у других народов по крайней мере все в порядке с сохранением культурных традиций...
Я понял: да, великим горцам палец в рот не клади. Лично я бы не положил.
Впечатление о том, что я попал на плановое заседание клуба пикейных жилетов, усилилось после перерыва.
А в перерыве ко мне подошел руководитель одного из региональных телеканалов и рассказал, как в Республике Коми только что произошло ЧП, едва не сорвавшее выборный процесс на одном из участков: украли члена участковой избирательной комиссии Афсану Асадову. "Началось! — с тоской подумал я.— Вот что бывает, когда не успевают оборудовать участок веб-камерами!" Но тут же выяснилось, что член комиссии нашлась, прислала эсэмэску со словами: "Да, меня украли! Я выхожу замуж!" Причем жених украл ее и держал на радость любимой в Уфе, к тому же в тот день, когда туда же приехал Владимир Путин...
Так вот, после перерыва началось пленарное заседание всех собравшихся с участием Владимира Путина, вкратце (буквально за полчаса) пересказавшего содержание всех своих установочных газетных статей.
— Флюиды что-то не идут,— обеспокоенно сказал мой сосед в зале, кивнув на выступающего Владимира Путина.— Нет флюидов!
Премьер в это время рассказывал про свою инициативу насчет того, что любая группа, в том числе интернет-сообщество в 100 тыс. человек, имеет право внести свое предложение в парламент и это предложение будет рассмотрено.
Правда, премьер тут же и успокоил присутствующих:
— Но, во-первых, повторяю еще раз, это должны быть авторизованные обращения, то есть не анонимные... а во-вторых... если такая группа предлагает что-то спорное, уверяю вас, тут же мы получим еще сто тысяч, а может быть, миллион тех, кто будет оппонировать! Иначе и быть не может!
Премьер предложил присутствующим задавать вопросы, и оказалось, что еще не все ясно. Так, Ольга Крыштановская, директор Института прикладной политики, попросила рассказать премьера, куда он поведет Россию.
Господин Путин произнес фразу, которую он за следующие три часа повторил еще много раз:
— Мне казалось, что то, что там, в моих статьях, написано, этого достаточно.
Но этого оказалось недостаточно. Для того чтобы было достаточно, их необходимо было прочитать.
Лидер организации "Белорусы России" Валерий Казаков, расстроенный тем, что страны Евросоюза отозвали своих послов из Белоруссии, умело расценил этот шаг как направленный против Таможенного союза, против России и лично против Владимира Путина:
— Мы всегда прикрываем спину вам, Владимир Владимирович!
— А мы считали, что это мы вам прикрывали спину...— ответил господин Путин и успокоил господина Казакова: — Как правило, санкции (то есть пока отзыв послов.— А. К.) как минимум неэффективны. И ведь вот печальные события, скажем, в той же Ливии, в других частях, в Ираке, они о чем говорят? Что какие бы ни применяли санкции, потом это все приводит к прямой интервенции! В том числе и потому, что сами санкции неэффективны!
Успокоил, как говорится, человека.
После этого Владимир Путин пересказал еще несколько тезисов из своих статей, отвечая на разнообразно скучные вопросы. Но тут выступил военный обозреватель Виктор Баранец. И стало не скучно. Стало не по себе.
— Вы знаете прекрасно заявление оппозиции, которая обещает нам вывести миллионы на улицы (после 4 марта.— "Ъ"). Я лично считаю, что это может взорвать Россию и поставить ее на дыбы,— сказал военный обозреватель.— С этим шутить нельзя. В этой связи у меня вопрос. Военные люди очень беспокоятся и просили вам передать... Как вы смотрите на то, чтобы в ходе предвыборной борьбы в России была нормальная обстановка, которая бы не вынуждала власть прибегать к силовым структурам?.. Пожалуйста... это папочка от офицеров, которые в вас верят. Там вам только надо дать одну команду Министерству обороны — и выполнят то указание, которое вы скажете.
Осталось непонятным одно: имел ли в виду господин Баранец тех офицеров, которые просят выдать им жалованье (об этом он говорил в самом начале), или намекал на введение комендантского часа во время и после выборов 4 марта.
Владимир Путин долго крепился, отвечая на вопрос полковника в запасе (но в строю) и бывшего пресс-секретаря министра обороны. Премьер рассказывал, что оппозиция создает конкурентную среду в политике, что надо развивать конкуренцию в экономике... и что "главное правило заключается в том, что нужно уважать мнение меньшинства, но подчиняться выбору большинства. И меньшинство не имеет права навязывать большинству свою точку зрения".
А потом я вдруг увидел, что кандидат в президенты не хочет или не может сдерживаться.
— Более того,— сказал он,— конечно, у нас есть основания полагать, что наши оппоненты готовятся к этим мероприятиям... готовятся, к сожалению.
Он замялся. Нет, он не хотел говорить того, что хотел сказать. Но и молчать не было сил. И пусть он себя будет ругать за то, что сейчас скажет. Но он, я понимал, скажет. И все понимали. И главное, он понимал.
— Вот я скажу это публично,— добавил Владимир Путин,— и сейчас начнется критика, начнется... что давайте доказательства... в принципе мы их и предъявить можем... к тому, чтобы использовать какие-то механизмы, которые бы подтверждали, что выборы фальсифицируются. Сами будут вбрасывать, сами контролировать, а потом сами предъявлять! Мы это уже видим, мы это уже знаем!
— Пошли флюиды? — спросил я своего соседа.
— Почти! — признался он.— Эх как мне надо сказать ему!
И он еще долго тянул руку, подбадривая себя словами "Дайте сказать простому народу!". Но его флюиды до Владимира Путина пока не доходили.
На некоторое время премьера отвлекли вопросами про то, зачем он все-таки пошел на третий срок, и рассказами о том, как торжественно одного из членов ОНФ провожали в армию шахтеры.
Тем временем два отважных доверенных лица отважно, хоть и незаметно вышли из зала. Шел второй час встречи.
— Что-то вас не слышно... Возьмите мой микрофончик...— предлагал премьер одному из оставшихся (резкий взгляд в сторону уходящих.— А. К.).
Но потом Владимир Путин вернулся к тому, что его, похоже, по-настоящему беспокоит.
— Я не хотел автоматом оставаться в этой власти (Решил остаться пулеметом? Или гаубицей, которую изучал вместе с Дмитрием Медведевым на сборах в университете? — А. К.). Я знал, что будет такая полемика. Вы думаете, что я не представлял себе? Именно так и думал. Но для того чтобы работать дальше, нужно получить кредит доверия в новой обстановке. Без этого невозможно работать. И поэтому я рад, что такая у нас буря, это хорошо.
Выступил композитор Алексей Рыбников и признался, что все мы сейчас живем в эпоху Владимира Путина.
А ведь не так давно жили в эпоху "Юноны и Авось".
— Я Людмила Рюмина, мне микрофона не надо! — заявила известная певица.
Но оказалось, все это время она переоценивала свои силы.
— Чукчам дайте слово! — неслось из второго ряда.
Один из выступавших рассказал анекдот. Владимир Путин тоже. Повторять не стоит.
И все-таки чувствовалась недоговоренность.
И премьер договорил. По его мнению, есть люди, которые хотят провокаций на митингах:
— ...Хотят стычек и готовы даже сами принести кого-то в жертву и обвинить в этом власти. Я эту методику и тактику знаю,— заявил премьер.— Ее уже десять лет как пытаются применить прежде всего те, кто за границей сидит. Это точно. Даже ищут так называемую сакральную жертву из числа каких-нибудь заметных людей. Сами грохнут, извините, а потом будут власть обвинять! Там такой народ, на все способный!
В этом залпе был, конечно, какой-то отзвук сообщений о том, в чем накануне признался Дмитрий Павлюченков, обвиняемый в организации убийства Анны Политковской (см. стр. 4 и "Ъ" от 29 февраля).
Казалось, обстановка вдруг вмиг стала грозовой и предреволюционной, причем по инициативе самого Владимира Путина. Разрядили ее, если так можно выразиться, как ни странно, калмыки. Они вышли прямо на сцену с белой широкой лентой, и Владимир Путин надел ее на шею. Это был "белый хадак" (ритуальный шарф буддистов.— "Ъ"). К тому же премьеру вручили белую монету и пожелали "белой дороги".
И он с благодарностью принял это щедрое пожелание, на которое не осмелился даже Алексей Навальный.
А один из выступавших предложил собираться таким составом каждый год после выборов:
— Просто чтобы вам было легче управлять нами!
Разве можно было отказать в такой искренней просьбе?