Квентин Обадиа отвечает за драгоценные коллекции дома Lalique, чей основатель Рене Лалик был одним из выдающихся мировых фигур ювелирного дизайна. Квентин Обадиа прошел серьезную школу Boucheron, а потому отлично знает — как бороться со "стариками" Вандомской площади.
— Как вы попали в Lalique?
— Я изучал промышленный дизайн в Париже — сначала в школе дизайна Olivier de Serres, затем — в Strate College Designers. Через день после получения диплома меня пригласила к себе креативный директор Boucheron. В Boucheron мне предложили попробовать себя в высокой ювелирной моде, и Gaiete Parisienne стала моей первой коллекцией. Мне было 25 лет. В Boucheron я познакомился с Анн Кадзуро, теперь она директор ювелирного подразделения Lalique. Мы были прекрасной парой. Анн получила опыт работы с международными брендами в L`Oreal; у нее была степень MBA Международной европейской школы бизнеса ESSEC; тому, что касалось ювелирной техники, она научилась в Christian Bernard. Ее пригласили на работу в Boucheron для развития таких направлений, как бижутерия, ювелирная мода и свадебные коллекции. Должен сказать, что поначалу наше сотрудничество было очень странным! Но мы превратили наши разногласия в подлинный источник силы. В январе 2011 года Сильвио Денц обратился к Анн с деловым предложением. Он хотел восстановить ювелирное направление Lalique, сделать его одним из столпов бренда — вместе с декором, интерьерами и парфюмом. Анн приняла этот вызов, и, поскольку мы не могли больше жить и работать по отдельности, я последовал за ней.
Драгоценности Lalique Joaillerie 2012 года: плавные формы модерна, хрусталь, опалы, цветное золото, бриллианты
— Как разделяется ответственность при производстве украшений и предметов интерьера? Существует общий экспертный совет?
— Лалик был первым в начале XX века, кто уничтожил иерархию драгоценных и недрагоценных материалов. Материал, который он использовал, должен был рассказывать историю создания, создавать настроение, но ни в коем случае не давать драгоценному камню его объективную стоимость. Материалы следуют моему замыслу, они усиливают мое вдохновение. К примеру, для ожерелья Vesta мне нужна была мягкость и чувственность — и лепной перламутр был лучшим материалом; нам нужен был камень, который как бы был в огне,— и выбор был сделан в пользу огненного опала; нам нужна была прозрачность — и мы не могли не использовать хрусталь. Мы потратили немало сил, чтобы найти лучшую мастерскую в Париже, единственную настолько безумную, что она согласилась с нами работать, причем работать по совершенно сумасшедшему графику. Мы нашли мастеров для каждого вида работ и начали рассказывать миру историю возрождения Lalique.
— Насколько важно для вас и для марки сохранять художественные принципы модерна?
— Сегодня мы оказались в том же положении, в каком был в свое время сам Лалик. Среди ювелиров тогда было много сильных игроков, работавших на одну категорию людей — аристократию. Мир ювелирной моды также был втиснут в рамки правил, предполагавших использование больших драгоценных камней и минимума творчества. Все настоящие креативные эскизы Лалика отвергались — за исключением наиболее скромных. Именно поэтому он в конце концов решил работать только на себя. Так он и достиг успеха, создавая великие украшения, в том числе и для великих женщин — Сары Бернар или Лианы де Пужи. То же самое у нас и сейчас. Мы хотим предоставить альтернативу традиционным ювелирным изделиям с Вандомской площади. Мы будем бороться!
— Насколько тесно вы работаете с архивами марки? Сколь существенно можно менять наследие Лалика в производстве современных предметов?
— Первые месяцы мы с Анн провели, изучая каждый рисунок, каждую книгу, в которой говорилось о прошлом Lalique. И сегодня я все еще окружен архивными материалами, а книги со всеми этими рисунками не покидают моего стола! Я следую за принципами самого Лалика, но мы совершенно отказываемся переиздавать, копировать его творения, поскольку, как и Рене Лалик, мы верим в креативность. Мы хотим понять этого человека, его интересы, его страсти и воссоздать корни, столпы Lalique Joaillerie. У ювелирного мира Лалика было вдохновение — это четыре стихии природы и четыре главные темы: женщины, фауна и флора, текучие формы.
— Какой цвет хрусталя вы предпочитаете?
— Опаловый. Вечно меняющийся, чувственный. Как, например, кольцо Gourmande Opal. Кажется, что в нем живет облако!
— Сейчас большая часть украшений дома производится из хрусталя. Сам Лалик много работал с барочным жемчугом, полудрагоценными и поделочными камнями, с эмалью? Есть ли планы продолжать эти эксперименты?
— В сентябре 2011 года мы запустили коллекцию, в которой мы смешивали хрусталь и драгоценные материалы, золото и бриллианты. Мы используем эмаль, серебро, полудрагоценные камни, лак, микшируем их с сапфирами, бриллиантами, красным золотом. Хрусталь — это значительная часть истории Lalique, но не вся история. Поэтому да, мы не просто планируем идти этим путем — мы уже им пошли. На выставке мы намерены представить эксклюзивный выпуск из восьми уникальных гребней. Это будет лимитированная линия под названием "1888". Вы увидите эмаль, золото, рог, а также необычные инновационные материалы.