Любить и защищать Россию –– к этому призвал Владимир Путин участников митинга в "Лужниках". В конце 2007 года тогда еще президент Путин выступал там же с призывом голосовать за "Единую Россию". Обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт считает, что две этих речи премьер произносил в двух разных странах.
Знаете, какой момент мне больше всего запомнился из выступления Путина в "Лужниках"? Премьер напомнил митингующим про лермонтовское "Бородино", а кто-то из толпы крикнул ему что-то вроде "И Есенина будем помнить!". Путин даже немного смешался в этот момент. Призыв "Умрем же под Москвой!" явно не вязался с довольно благодушным настроением собравшихся. А, собственно, почему бы ему и не быть благодушным? После блинов, чая и экскурсии по Москве наши сограждане из Челябинска, Екатеринбурга и Верхней Пышмы явно не рвались искать врагов среди тех, кто, по словам премьера, "заглядывает за бугор". Это не вызвало вообще никакой реакции свезенных в "Лужники" людей.
Какой контраст со сворой партфункционеров и "нашистских" наемников на знаменитом митинге в соседнем дворце спорта в тех же "Лужниках" накануне выборов в Думу в 2007 году! Как заголосили они, когда президент Путин обрушился на тех, кто "шакалит у иностранных посольств"! На этот раз все было иначе. Провинциальная Россия, скорее всего, не любит Америку и "оранжевую революцию". Так же, как я не люблю, например, песчаные бури в Сахаре. Это, говорят, малоприятная вещь, но очень от меня далекая.
Видимо, Путин и его советники начинают ощущать это. 23 февраля перед страной предстал не самоуверенный топ-менеджер, жонглирующий цифрами, и не брутальный мастер резкой фразы, отточенной в дворовом питерском детстве. Большую часть своего выступления на этом главном для него митинге года, премьер старался говорить без обычной агрессии. Пару раз он звучал едва ли не задушевно.
У Путина по-своему очень целостное, почти монолитное мышление. Он, я думаю, искренне не представляет себе, как кто-то может даже подумать, что он хочет для российских граждан чего-то, кроме блага. Оказавшись лицом к лицу с якобы "простым" народом, который, в отличие от москвичей и питерцев с iPad-ами, должен его любить, премьер вдруг обнаружил обычных мужчин и женщин из глубинки. Они не собираются идти за него на баррикады и даже не особенно потрясены самим фактом его присутствия рядом с ними.
Риторика классового противостояния, которую раньше пытался использовать премьер (например, в Кемерово), оставляет людей безразличными. Может быть, я ошибаюсь, но Путин отчаянно ищет новую формулу сохранения власти. Это парадокс, но, пожалуй, впервые за всю свою карьеру он вынужден вести себя не как всезнающий вождь, который не терпит прекословий, а как публичный политик, соискатель народной поддержки и любви. На гигантском помосте голубого цвета в "Лужниках", в окружении десятков тысяч людей, Путин выглядел страшно одиноким в, казалось бы, все той же, но на самом деле совершенно новой и, похоже, чужой для него стране.