Отток капитала из России растет. За январь он составил $17 млрд, сообщил замглавы МЭР Андрей Клепач. Для сравнения: за три последних месяца прошлого года сумма выведенного из России капитала составила около $30 млрд. Глава отдела экономической политики газеты "Коммерсантъ" Дмитрий Бутрин обсудил ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
— Как вы думаете, что происходит?
— Нет, что происходит, как раз сказать несложно. Происходит то же самое, что происходило у нас на протяжении всего 2011 года. Гораздо интереснее – как происходит. Поскольку, действительно, увеличения оттока, – а речь идет действительно об увеличении оттока, – никто не ожидал. Вообще, последний раз такого рода рекордная цифра достигнута была в январе 2009 года, то есть, непосредственно после осени 2008 года со всеми спасательными мерами и так далее. Нужно, конечно, делать поправку на то, что все это время экономика России более или менее росла.
Понятно, что и глобализация российской экономики, и глобализация бизнеса, и увеличение цен на энергоносители, цифры оттоков-притоков увеличиваются. Ничего особенно ужасного на вид не происходит. Происходит лишь ускорение. Ускорение можно связать со следующим. Во-первых, действительно существует валовой отток капитала из России, видимо, до сих пор. И, судя по всему, с октября месяца в этом оттоке довольно большое количество чисто российского капитала, и это не технологический отток, а увод денег, что называется, от греха подальше.
Сказать, насколько он велик, мы не можем, но эта составляющая в январском оттоке явно есть. Если бы меня спросили с пистолетом у виска: "скажи, сколько". Да, это безответственная цифра, я бы сказал, что это порядка $5 млрд за январь. Это очень много. Все остальное – это изменение характера платежей между международными и российскими подразделениями российских холдингов, которые что-либо экспортируют. В основном речь идет о нефтяных, газовых и остальных корпорациях. В ситуации, когда они не могут по какой-либо причине или не заинтересованы в том, чтобы инвестировать в ближайшие несколько месяцев в Россию, у них есть обычай оставлять эти деньги там, и происходит отток. Третий традиционный компонент глобализации экономики сейчас, видимо, не происходит, по крайней мере, данные ЦБ этого не показывают.
Пока мы можем сказать, что, возможно, это совпадение. Если подобные же цифры будут показаны по февралю, это будет уже не совпадение, речь будет идти действительно о масштабном предвыборном бегстве и масштабном предвыборном придерживании российскими компаниями выручки за рубежом.
Видимо, это еще будет заметно и на том фоне, что господин Улюкаев ожидал, говорил, что в феврале начнется приток иностранного капитала. Если этого не произойдет, то тогда как-то совсем будет… Во-первых, конечно любой разумный инвестор, который может подождать месяц, — а инвесторов, которые не могут ждать месяц в российской экономике практически нет, — подождет, конечно, не февраля, а марта. Это достаточно очевидно. Жизнь страны делится на "до 4 марта" и "после 4 марта".
— То есть, вы имеете в виду, уже итогов марта? То есть, это будет уже…
— Я думаю, да. Любой разумный инвестор будет выяснять, что в России произойдет в марте, что произойдет после первого тура президентских выборов, можно ли сюда инвестировать. Месяц ради этого подождать можно.
Но есть деньги, которые не хотят ждать 4 марта и на всякий случай хотели бы остаться за пределами России, если они сейчас находятся в России. Это вопрос, есть ли отток в феврале или нет.
Дело в том, что характерный признак того, что все не так, как раньше, это не уменьшение резервов. Дело в том, что с резервами-то в России все достаточно хорошо, и $17 млрд оттока никто не ожидал. У нас резервы росли на таком оттоке достаточно существенно.
— Понятно. Подождем тогда.