Черкесский исход

С конца прошлого года сирийские черкесы начали обращаться к властям России с просьбой разрешить им вернуться на историческую родину. 11 февраля в Адыгее прошел съезд российских черкесов, посвященный репатриации черкесов сирийских. Ольга Алленова побывала в Майкопе и, к своему удивлению, нашла там самых преданных сторонников внешнеполитического курса России не только в Сирии, но и в других горячих точках мира.

"Борьба с Асадом — это борьба с Россией"

Первое письмо из Сирии пришло в Россию в конце декабря — в нем 115 черкесов, имеющих сирийское гражданство, обращались к президенту Дмитрию Медведеву, премьеру Владимиру Путину, властям Адыгеи и общественной организации республики "Адыгэ Хасэ — Черкесский парламент" с просьбой оказать содействие в приеме и размещении беженцев. (Напомню, что в Сирии живет около 130 тыс. черкесов, бежавших из России в XIX веке, в период Кавказской войны.) В январе с подобным письмом к российским властям обратилось еще около 70 сирийских черкесов.

А уже в феврале в Адыгее была создана специальная комиссия из представителей органов власти и общественных организаций, республиканский парламент направил в Госдуму РФ обращение с просьбой поддержать сирийских черкесов, а из Сирии прибыла делегация, которая должна была ознакомиться с "условиями жизни в России". "В делегации было несколько бизнесменов и общественных деятелей,— рассказал "Власти" руководитель краснодарской краевой организации "Адыгэ Хасэ" Аскер Сохт.— Один — владелец строительной компании, у него стоит пять новых многоэтажек, которые не проданы из-за войны, бросить их он тоже не может. Второй — владелец автосалона. У него похожая ситуация: автомобили не продаются, у него долговые обязательства, но, как только решит свои финансовые проблемы, он хочет приехать в Россию. Это люди авторитетные, их прислали, потому что к ним есть доверие. В Адыгее им понравилось, значит, желающих приехать в Россию будет больше".

Участники съезда убеждены, что их соотечественникам в Сирии угрожает гибель. "Делегация из Сирии привезла с собой листовки, которые бросают в черкесские дома,— рассказал "Власти" председатель комитета по национальностям и связям с соотечественниками правительства Адыгеи Аскер Шхалахов.— В них прямо говорится, что черкесы, поддерживающие Асада, будут уничтожены".

— В Сирии все началось с того, что с территории соседних государств заходили обученные профессиональные группировки, которые устраивали провокации и беспорядки,— пересказывает Сохт версию своих соотечественников из Сирии.— Это привело к гражданскому противостоянию, и сейчас там правовой беспредел. Криминальные группировки заходят в дома и убивают людей. А поскольку черкесские общины везде лояльны к правящей власти, какой бы она ни была, то им уже прямо угрожают расправой. С некоторыми общинами уже нет связи — возможно, этих людей нет в живых.

Твердая убежденность российских черкесов в том, что Сирию раскачивают внешние силы, поражает, ведь западный мир убежден, что главная причина событий в этой арабской стране — тоталитарная власть, которая не сменяется десятки лет.

— Да, там диктатура,— соглашается Сохт,— но диктатура там существует 40 лет, и почему-то раньше никаких революций не происходило.

— Видимо, лопнула какая-то пружина,— возражаю я.— Внутренний протест долго накапливался.

— Если бы не внешнее воздействие, внутренний протест ни во что бы не вылился,— убежден Сохт.— На Ближнем Востоке идет борьба за ресурсы. Почему никто не лезет в Сомали? Там ведь тоже беспредел, люди убивают друг друга. Но там нет энергоресурсов, поэтому страна Сомали никому не интересна. А Ирак и Ливия интересны. И Сирия попала в сферу интересов. К тому же Асад дружит с Ираном, в Сирии стоит российская военная база. Борьба с Асадом — попытка разбить этот союз. Я уверен, что борьба с Асадом — это борьба с Россией. Не будет Асада — не будет российской военной базы в Сирии, негде будет российским военным кораблям заправляться, значит, России на Ближнем Востоке не будет.

К началу съезда, пообщавшись с его участниками, понимаю, что все они настроены очень пророссийски. Это кажется странным, ведь черкесская проблема явно обозначилась в России несколько лет назад, когда Сочи выиграл заявку на Олимпиаду в 2014 году. Нынешний Сочи, где полтора столетия назад состоялись самые кровавые сражения в истории Кавказской войны, и Красную Поляну, где прошел финальный военный парад победителей, многие черкесы считают мемориальным местом, не предназначенным для Олимпийских игр. Особенно же остро черкесская проблема встала после прошлогоднего признания Грузией геноцида черкесов Российской империей (Россия никакого геноцида не признает, что проблему только осложняет). Впрочем, из бесед с некоторыми участниками этого съезда можно сделать вывод: если Россия разрешит черкесскую репатриацию из Сирии, никто в черкесском мире больше никогда не поднимет вопрос о сочинской Олимпиаде. Потому что репатриация — это возвращение живых, а битва за статус черкесской трагедии XIX века, о которой в советской и постсоветской школе умалчивалось,— это возвращение мертвых. И когда нужно выбирать одно из двух, понятно, что выберут первое.

Лояльность по Олимпиаде и лояльность вообще — это та цена вопроса, которую российские черкесы готовы заплатить за репатриацию соотечественников. Возможно, именно поэтому делегатов съезда "Адыгэ Хасэ" не смущает ни то, что Россия все время дружит с Китаем в Совбезе ООН — против всего мира, ни то, что она всюду поддерживает диктаторские режимы.

— К чему привели все эти революции? — убеждает меня Аскер Сохт.— В Египте полная варваризация, криминалитет похищает и убивает людей. В Ливии — война. В Ираке уже погибло людей больше, чем при Саддаме. Если Россия не отстоит Сирию, там тоже начнется хаос.

Сохт считает, что иногда геополитика важнее демократии. Я возражаю: если бы ближневосточные режимы создали более или менее демократические условия, никакие внешние силы не сумели бы их раскачать.

— Общество живет в таких условиях, которые оно заслуживает,— возражает мой собеседник.— Демократию никто не приносит на блюде. Но для того, чтобы добиться демократии, необязательно идти на улицу и убивать людей.

"Черкесы имеют автономию в России, Россия — их родина"

Мы сидим в кафе майкопского дома культуры, где вот-вот начнется адыгейский съезд. Приехали черкесы из Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Москвы. Для них этот съезд — новая попытка решить наболевшую черкесскую проблему. О репатриации черкесов, бежавших из Российской империи в XIX веке, российские черкесы говорят давно. События в Сирии — новый и очевидный повод поговорить с властями на эту тему.

По мнению Аскера Сохта, российские власти в этом вопросе "настроены конструктивно". Он убежден, что помощь со стороны РФ покажет черкесским общинам всего мира, что "Россия — друг адыгскому народу". А это, по его мнению, особенно актуально после того, как парламент Грузии признал геноцид черкесского народа Российской империей.

— В последние годы именно по черкесской проблеме хотят раскачать Россию,— говорит Сохт.— Грузия и некоторые западные организации постоянно поднимают вопрос о геноциде черкесов Российской империей, и есть черкесские организации, которые на это поддаются. На самом деле президент Ельцин уже назвал ответственной за кровавые события XIX века Российскую империю и признал ее "долю вины" перед адыгами, и лично меня это устраивает. Да, есть нерешенные вопросы, но мы намерены решать их конструктивно. Но на Западе все равно раскачивают эту тему. Так что позитивное решение проблемы сирийских черкесов было бы демонстрацией всему миру, что проблем у черкесов в России не существует.

Председатель комитета по национальностям и связям с соотечественниками правительства Адыгеи Аскер Шхалахов рассказывает, что с делегацией, прибывшей на прошлой неделе из Сирии, встретились представители властей Адыгеи и Карачаево-Черкесии и президент КБР Арсен Каноков, пообещавшие сделать все возможное для размещения беженцев. В Нальчике и Майкопе, например, уже открыты центры реабилитации беженцев, из федерального бюджета выделены деньги (около 10 млн руб.) для приема первых семей из Сирии.

Разумеется, без соответствующей санкции федеральной власти такие встречи, как и сам визит сирийской делегации, были бы невозможны. Говорят, что перед встречей с сирийской делегацией Арсен Каноков разговаривал с Владимиром Путиным и получил добро на эту встречу.

С сирийскими черкесами в Майкопе встретились и представители ФМС РФ, разъяснившие порядок получения статуса беженца в РФ. Эти разъяснения делегация записала на видео, перевела на арабский язык и увезла в Сирию.

Один из путей в РФ лежит через российское консульство в Дамаске: получив визу, сирийцы приезжают в Россию, где оформляют статус беженца. Этим путем воспользовались уже четыре семьи — они сейчас живут в Нальчике. Поскольку в Сирии у них остались родственники, они пока не готовы общаться с журналистами: боятся. Но один их представитель, Мозхар Абидэ, на съезд в Майкоп приехал: на черкесском языке поблагодарил Россию "за добрый прием" и за то, что россияне спасают сирийских черкесов "от уничтожения". Он поэтично сравнил россиян с "пчелами, которые помогают друг другу строить дома". На вопрос, нельзя ли будет вернуться, когда закончится война, ответил, что "там теперь долго не будет жизни".

— Пока ни одной черкесской семье, изъявившей желание приехать в Россию, в российском консульстве в Сирии не отказали,— говорит Аскер Сохт.— Поправки, которые внес президент Медведев в закон о соотечественниках, позволяют теперь сирийским черкесам вернуться на историческую родину, которую они покинули в результате Кавказской войны. Если раньше по закону этим правом могли воспользоваться только жители бывшего СССР, у многих из которых есть "свои" государства, например Украина, Грузия или Армения, то сейчас речь идет о возвращении по этническому признаку и именно представителей народов России. У черкесов, как и у русских, нигде в мире нет своего государства, кроме России. Черкесы имеют автономию в России, Россия — их родина.

"Там могут уничтожить всю черкесскую диаспору"

Съезд в Майкопе собрал около тысячи представителей черкесских общин России. Премьер Адыгеи Мурат Кумпилов как представитель официальной власти обещает, что та постарается "реализовать запрос" российских черкесов. А президент Международной черкесской ассоциации (МЧА) Каншоби Ажахов вспоминает, что "в период вооруженного конфликта в Абхазии, а также в косовской войне российские черкесы протягивали руку помощи своим соотечественникам". По его словам, необходимо это сделать и сейчас.

— За последние полтора столетия не было для черкесского народа более важной проблемы, чем то, что сейчас происходит в Сирии,— говорит с трибуны зампред "Адыгэ Хасэ" Адыгеи Адам Богус.— Там могут уничтожить всю черкесскую диаспору. И мы с этим не смиримся, наш народ и так пережил слишком много бед. У них есть сейчас один путь — домой, в Россию. Наступает эпоха репатриации.

По мнению участников съезда, у репатриантов не будет ни языковых, ни иных проблем: все они владеют черкесским языком, а многие знают и русский: в советское время десятки тысяч сирийцев получили образование в России, в том числе в краснодарских вузах. Знание языка демонстрирует один из беженцев середины 1990-х Мохамед Сулейман — он приехал из сирийского города Хомс, учился в Нальчике, а потом получил российское гражданство. По его словам, сирийские черкесы хорошо интегрируются и принявшие их страны никогда об этом не пожалеют. Уже несколько недель Сулейман может дозвониться только в Дамаск, но не в Хомс. "Города Хомс уже нет",— говорит он взволнованно с трибуны и, не закончив речь, уходит.

Не пугает участников съезда и финансовая сторона вопроса. Тех беженцев, кому не хватит места в центрах адаптации, готовы принять у себя дома жители Адыгеи. По мнению черкесских активистов, пособий, выделенных ФМС беженцам, хватит на питание и одежду, жилье кто-то купит сам, кому-то помогут общины. Например, некоторым беженцам из Косово, живущим в Адыгее уже 14 лет, в свое время помогли купить дома именно состоятельные люди из общин.

Я спрашиваю, не создаст ли возвращение сирийских черкесов новых проблем в самой России, где в последнее время становятся популярными лозунги "Хватит кормить Кавказ". Мне отвечают, что беженцы "не будут сидеть на шее у федерального бюджета", менталитет, мол, другой.

— Аулы в Адыгее пустеют, люди переезжают в город, некому заниматься сельским хозяйством,— рассуждает Сохт.— Поэтому приезд нескольких десятков семей из Сирии, которые умеют и любят работать, окажется благотворным и для Адыгеи. Беженцы из Косово, живущие в Адыгее, подают сейчас всем пример: работают, строят, миролюбивы и законопослушны.

— Конечно, спецслужбам надо будет сейчас поработать, чтобы проверить приезжающих,— замечает, в свою очередь, сопредседатель российского Конгресса народов Кавказа Аслан Хурай,— но я уверен, что потом им не придется беспокоиться. Приезжают люди деятельные, активные, они знают бизнес, и у них есть желание работать. У них большие семьи, и это хороший пример для российских адыгов. Кроме того, у них будет огромная благодарность к России, которая их спасла.

Сегодня главной проблемой для потенциальных репатриантов, по мнению участников съезда, является слишком высокая цена на визы в Россию. Об этом говорит и сирийский черкес Абидэ. Чтобы получить годовую визу в РФ, нужно заплатить $700, а так как средняя черкесская семья в Сирии насчитывает 10-12 человек, цена въезда в Россию может равняться стоимости хорошего дома в адыгейских аулах.

— Если бы власти снизили цену на визу для соотечественников, это решило бы много проблем,— говорит Сохт.— За $7-10 тыс. в аулах Адыгеи можно купить хороший дом, и сейчас более 200 таких домов выставлено на продажу. Эти люди быстрее смогли бы купить жилье и обустроиться.

Именно этот вопрос делегаты съезда и адресовали федеральным властям. В принятой резолюции говорится также о том, что черкесские организации России готовы вместе с федеральной властью участвовать "в процессе социального обустройства соотечественников в России".

Примечательно, что резолюция съезда посвящена не только репатриации. В первых ее пунктах российские черкесы выражают "солидарность с усилиями руководства России по мирному урегулированию внутреннего конфликта в Сирии" и призывают "международную черкесскую общественность" поддержать эти усилия. Кроме того, они особо отмечают, что ситуация в Сирии обострилась не только "в результате внутренних конфликтов", но и из-за "неприкрытого внешнего давления". Таким образом, черкесский съезд официально поддержал внешнеполитическую линию России в ближневосточном регионе.

Впрочем, по словам участников съезда, политическая часть резолюции составлена не из конъюнктурных соображений, а ради тех черкесских общин, которые из Сирии не уедут. "Там есть семьи, которые поколениями служат в армии или полиции,— говорит Сохт,— и эти люди не бросят страну в тяжелые минуты. Но главная проблема — большинство сирийских граждан не имеют паспортов, они все эти годы нужны были только тем, кто занимался бизнесом. Сейчас паспортные столы закрыты, и эти люди просто не смогут уехать. В Россию же могут приехать всего несколько сотен. Десятки тысяч останутся в Сирии, и Россия должна сделать все, чтобы эти люди выжили".

"Мы прыгнули на последний поезд"

Пытаясь понять, что ждет сирийских репатриантов в России, на обратном пути мы заезжаем в аул Мафэхабль, расположенный в нескольких километрах от Майкопа. Этот аул 14 лет назад заселили беженцы из Югославии. Сейчас здесь живут 22 семьи из Косово. Улица, на которой стоит дом 54-летнего Изедина Абази, так и называется — Косовская. "Мы уехали в 1998-м, в августе,— рассказывает он.— Еще не было бомбежек, но уже начали стрелять. Мы, можно сказать, прыгнули на последний поезд". По профессии Абази автомеханик, в Косово у него была своя автомастерская. Был и хороший дом. "Я все бросил и приехал в Россию с $500 в кармане". Здесь он с женой и четырьмя детьми жил в центре адаптации, пока богатый черкес из Москвы не построил для семьи дом. "Он со мной одного рода — Бесленей",— объясняет Абази. Добрыми словами тут вспоминают и бывшего губернатора Краснодарского края Кондратенко — он выделил первые средства для обустройства беженцев. И особенно — Бориса Ельцина, разрешившего принять косовских беженцев.

По-русски Абази и его дети научились говорить уже в России. Я спрашиваю его, как им удалось сохранить адыгский язык. Отвечает, что "благодаря Милошевичу".

— Милошевич сказал нам: если хотите учить, учите, я вам даже школы построю, только у нас нет учителей,— вспоминает Абази.— И мы нашли учителей. Так что у нас с властью не было проблем.

Здесь, в Мафэхабле, можно найти, наверное, самых преданных сторонников внешней политики России в бывшей Югославии. Да и не только в Югославии. Напротив дома Абази — мечеть, а за ней — поликлиника, построенная на средства, подаренные Муамаром Каддафи. "В российской делегации был переводчик, он родом из Мафэхабля,— рассказывает Абази.— Каддафи спросил его, откуда он знает арабский, переводчик рассказал, что учил его в России, а потом на Ближнем Востоке. И тогда Каддафи сказал, что дарит ему $230 тыс., чтобы он построил поликлинику у себя на родине. Теперь у нас здесь нет проблем с медициной, и в город не надо ездить".

Эта поликлиника, может быть, одно из немногих напоминаний о щедрости убитого диктатора. Правда, диктатором его тут не считают. Как, впрочем, и Асада с Милошевичем.

А на вопрос, кто виноват в том, что случилось в Косово, Абази уверенно отвечает: "Американцы и Запад".

— Косово никогда не было албанским, оно было сербским,— сурово говорит он.— Милошевич не преступник. Если тебе говорят "отдай Косово", как ты можешь его отдать? И в Сирии сегодня воюют другие страны, а не оппозиция.

К концу этого дня я понимаю, что спорить о личностях Милошевича, Каддафи или Асада, а также обсуждать историю Косово здесь бессмысленно. И спрашиваю, не хочет ли Абази вернуться в Косово сейчас, ведь войны нет и жизнь там, наверное, получше, чем в России, все-таки Европа рядом.

Хозяин дома на улице Косовской отвечает: "Нет, я никуда не поеду. Моя родина здесь. Мой отец рассказывал мне о России, когда я был маленьким. Я всегда знал, что должен сюда вернуться". Абази сейчас зарабатывает мало: работает на стройках. Зато его дети, получив образование, стали "учеными и адвокатами". И создали здесь семьи.

— Если бы мы не вернулись в Россию, то мы не сохранились бы как адыги,— говорит он.— В Косово уже шла ассимиляция. Черкесы создавали семьи с албанцами и забывали свой язык. Я не хотел, чтобы мои внуки забыли адыгский язык.

Несколько лет назад пять семей из Мафэхабля вернулись в Косово. Абази говорит, что все они — смешанные, адыго-албанские, и для них Россия уже не дом.

— Бог создал людей разными,— философски замечает он на прощание.— Мы адыги, наше место в России. А смысл жизни не только в деньгах и близости к Евросоюзу.