Последний смотр Владимира Путина в московском Манеже не много сказал о нем, но достаточно об атмосфере вокруг него
Главным редакторам доверили наблюдать вблизи последний акт предвыборной кампании будущего президента. Собственно, пригласили нас на круглый стол. Но если бы не плакат "Владимир Путин - 2012", можно было бы подумать, что собравшиеся люди пришли сюда, скажем, с Болотной и Поклонной, чтобы доспорить. Тут одни говорили о "навязываемой извне демократии", о Болотной как бунте "инфантильных детей, обидевшихся на отца", называли премьера Гамлетом и "драматическим титаном". Другие же смело вводили новые термины — "силовые олигархи", "экспортократия", определяли митинги как "попытку вдохнуть новый смысл в систему", а хорошо знающий Кремль Глеб Павловский вообще назвал его "непрозрачной коробкой, набитой бюрократией". Собственно, ответ на обсуждавшийся вопрос "Понимает ли Путин, что ему предстоит руководить совсем другой страной?", оказывается, предстояло получить здесь же, на встрече с кандидатом. Но за три часа беседы никто будущего президента об этом не спросил. Виноват в этом точно не Путин. Просто на встрече с ним оказалась старая, уходящая Россия. Подобострастная, не умеющая сформулировать вопросы, какая-то наивно-военизированная. Когда на втором часу вопросов-ответов художник Илья Глазунов попросил у премьера двухэтажный флигелек для собственной академии, стало очевидно: серьезных вопросов так никто и не задаст. Говорят, есть надежда, что с другой страной, готовой спорить и задавать вопросы, Путин тоже намерен встретиться. Но после выборов.
До встречи!