Герой без сомнения
"Кориолан" Райфа Файнса
"Кориолан" Райфа Файнса невольно вызывает в памяти наделавшую три года назад много шума в Европе грандиозную театральную постановку голландца Иво ван Хове "Римские трагедии". Там шекспировские герои тоже облачились в современные костюмы, а одной из главных тем стала тотальная власть медиа, обслуживающих политику. Но, так или иначе, и в одном, и в другом случае классика оказывается обжигающе актуальной.
Трагедия Шекспира датируется первыми годами правления короля Иакова и считается реакцией на Мидлендский бунт (1607 год). Сюжет примерно соответствует плутарховскому жизнеописанию Гая Марция Кориолана, жившего в V веке до нашей эры,— победоносного военачальника и аристократа, восставшего против демократических римских установлений и за это изгнанного из великого города. Оскорбленный, он примкнул к своим (и Рима) бывшим врагам — вольскам, но вскоре был предан и убит новыми союзниками.
У Файнса (сам режиссер, естественно, играет заглавную роль) действие происходит в наши дни на территории бывшей Югославии — и это совершенно прямое попадание. Уже первый титр, подписывающий бурлящий бунтом помоечный городок как "место, называющее себя Римом", создает ощущение какой-то необыкновенной точности, и оно не оставляет зрителя в течение всего фильма, в котором эта история оказывается приговором "тому, что мы считаем демократией".
Настроение римских плебеев подчинено подстреканиям трибунов (то бишь политиков-популистов), заботящихся на самом деле только о собственных мелочных выгодах. Так что пренебрежение Кориолана к демократической процедуре кажется оправданным, потому что сама эта процедура — лицемерная выдумка, дающая манипуляторам в руки еще одну фишку — под названием "народ".
В эту современную (и за год, прошедший со времени выхода фильма в Англии, ставшую в некоторых странах еще более актуальной) канву помещен настоящий шекспировский театр. Тот самый, который Марк Твен пародировал в "Гекльберри Финне" ("он и зубами скрипел, и завывал, и бил себя в грудь"),— и при всем при том совершенно прекрасный. Когда Кориолан-Файнс говорит: "Я не куплю пощаду кротким словом, я не смирюсь за все блага на свете", то это страсть и огонь, а не стыдливое бормотание.
В фильме играют знаменитые английские и американские актеры (роль главы вольсков Авфидия исполняет Джерард Батлер, а жены Кориолана Виргилии — Джессика Честейн), а также неизвестные сербские (натурные съемки проходили в Белграде и окрестностях). И все играют очень хорошо, а Ванесса Редгрейв исполнила роль властной матери Кориолана Волумнии так, что редко применяемое словосочетание "великая актриса" кажется совершенно уместным.
Вот только, пожалуй, во всей этой великолепной конструкции, на строгий взгляд, отсутствует важнейший элемент. В этом фильме нет Кориолана. То есть там есть замечательный Райф Файнс, который точно и страстно изображает трагедию гордого, полного предрассудков, но совсем не плохого человека, попавшего в ужасные обстоятельства, но нет Кориолана, о котором написал Шекспир. Нет героя, гибель которого гнездится в нем самом, а точнее — в его сомнении. И точно так же, как это происходит с Отелло и Макбетом, он тем более склонен к сомненьям, тем более уязвим, чем более сильным и непобедимым кажется внешне. И тем более доступен для чужих манипуляций — только здесь таким манипулятором оказывается не злокозненный и ненавидящий Яго или подстрекательницы-ведьмы, а добродетельная, любящая и даже влюбленная мать с ее представлениями о жизни и о чести.
У Шекспира сомнение — это вообще признак человека. И "Кориолан" — это про человека, который, возможно, и знает истину, но эта истина каждую минуту оказывается разной. В фильме Райфа Файнса этого человека нет.