Одна из существенных проблем российского хозяйственного права является, по сути, общей для всего российского права: изоляция законодателей, политиков, судов и хозяйствующих субъектов друг от друга делает закон самоценным, постепенно лишая его социального смысла. В результате юридические термины не только перестают значить то, что они значат в русском языке, но и начинают значить прямо противоположное. На первой полосе газеты можно ознакомиться с тем, как в ходе судебных разбирательств термин "участник госзаказа" стал означать "в том числе и не участвующий в нем и вообще не собиравшийся участвовать". В этой коллизии понятно, "почему так": когда писался закон "О госзакупках", заявить в них прямым текстом "условия госзаказа имеет право обжаловать любой" выглядело бы крамолой — ни Алексея Навального, ни его предшественников в публичном пространстве просто не было.
История же судебных разбирательств в арбитражном суде Москвы НП "Гандбольный клуб "Локомотив" (Челябинск)" и ОАО РЖД о том, что такое "благотворительность", более показательна, хотя менее понятно, почему этот спор возник только сейчас. Тяжба гандболистов с госмонополией, о которой сообщило информагентство РАПСИ, возникла из-за договора спонсорства, датируемого 22 января 2010 года. РЖД обязалась "пожертвовать" клубу в 2010 году 28 млн руб., но перечислила только 8 млн руб. и в суде сомневалась в том, что и эти пожертвования потрачены целевым образом, поскольку имела сомнения в судьбе пожертвований 2009 года.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Скорее всего, проблема могла быть решена кулуарно, если бы в деле не было третьего лица — ООО "Центр спорта и туризма". ООО покупало гандболистам авиабилеты, но клуб просто уступил ей более 400 тыс. руб. его услуг частью требований по договору о "пожертвованиях". Суду пришлось в итоге разбираться, как договор, законный в понятиях права, согласуется со здравым смыслом. С одной стороны, речь идет о контрактных обязательствах, которые нужно исполнять. С другой — о благотворительности, выражающейся в пожертвовании денег. Суд встал на сторону РЖД, констатировав по существу, что толкования положений Гражданского кодекса о том, что такое "пожертвование", не должны противоречить русскому языку: нельзя силой заставить кого-либо оказывать обещанное благодеяние, если он творить это благо по какой-то причине передумал. Договор лишь оформляет права благотворителя и обязательства облагодетельствованного.
И все это прекрасно, пока не задаешься вопросом: почему же право в России устроено так, что вполне коммерческие спонсорские обязательства нужно оформлять коммерческим договором о даянии милостыни?