Показательные кинопроцессы

Завершился фестиваль Госфильмофонда

Фестиваль кино

На фестивале архивного кино в подмосковном поселке Госфильмофонда в центре внимания оказались чистки 30-х годов. В том, что переклички времен не существует, убеждал себя специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ ТУРЕНКО.

В подмосковном поселке Госфильмофонда прошел фестиваль архивного кино "Белые столбы-2012". Его программы неизменны — "Великие столетия" и "In memoriam" (среди персонажей этого года — Сидни Люмет, Микеланджело Антониони и Жорж Франжю); архивные открытия (петербургский исследователь Виктор Бочаров показал еще одну часть кинонаследия танцовщика начала века Александра Ширяева) и столетие российской мультипликации.

Одна из лучших программ в истории фестиваля — "Конфронтация" — на этот раз оказалась фактически проваленной. Если раньше это было столкновение противоборствующих точек зрения, проблемных лент, снятых по разные стороны баррикад (фильмы СССР и нацистской Германии, красноармейцы и белогвардейцы, эпоха холодной войны), то на этот раз в конфронтацию вступили сказки. Точнее, два фильма Александра Птушко — "Садко" и "Сампо", и две их перемонтированные версии, показанные в США в начале 60-х по телевидению. Перемонтажом занимался Фрэнсис Форд Коппола. Но в показанных на фестивале фрагментах никакого противостояния не было. В одном случае дело ограничилось тщательным дубляжем в американской версии, в другом — показали совершенно разные сцены.

А настоящей конфронтацией стала рубрика "1937 год — трагическая веха в советской истории", включавшая документальный фильм "Приговор суда — приговор народа" Ильи Копалина (1938) и американскую "Миссию в Москву", снятую по мемуарам Джозефа Дэвиса, с 1936 года посла США в СССР. Дэвис (1876-1958) был не профессиональным дипломатом, но высокопоставленным чиновником и адвокатом, близким другом Рузвельта. В Москве он присутствовал на процессах по делу троцкистско-бухаринской оппозиции (в картине "Приговор суда — приговор народа" его лицо даже мелькает в зале) и как юрист остался ими доволен. Он не сомневался в законности приговора, поддерживал внутреннюю политику Сталина, веря в существование вредителей на заводах (об этом говорится и в фильме) и не сомневаясь в самых нелепых обвинениях "врагам народа". Этим доверчиво-подслеповатый Дэвис отличался от своего предшественника — Уильяма Буллита, нелицеприятно отзывавшегося о советском политическом механизме. Впору говорить о профессиональной непригодности Дэвиса как аналитика, его стремлении быть "Ассанжем наоборот" — верить всему, что подается как правда, усыпить собственное критическое мышление. Возможно, это участь многих юристов — быть ослепленными буквой закона и забывать о его духе. Но дипломат ответственен за то, что хвалит тиранию, помогает создавать ей международное реноме.

Фото: kinopoisk.ru

Трудно поверить, что пропагандистски спрямленную "Миссию в Москву" снимал Майкл Кертиц (1882-1962) — автор великой "Касабланки". В 1943 году, спустя год после премьеры "Миссии", он получил "Оскара" за шедевр с Ингрид Бергман и Хамфри Богартом. В заслугу ему может быть поставлен разве что динамичный монтаж да уникальное с точки зрения советского кино решение: Кертиц ввел в кадр Бухарина и Тухачевского, Радека и Крестинского. Их играют американские актеры, довольно похожие на своих прототипов. Режиссер показывает "предателей" в дни, когда они еще занимают государственные посты; в момент ареста и уже на суде, когда их "двуличная сущность" становится очевидной рассказчику.

В советском игровом кино никто, кажется, не осмелился на подобный ход — дать актерам сыграть врагов из высших эшелонов власти. Даже в документальной картине Копалина лица подсудимых мелькнут на экране пару раз, и только. О сценах с допросом в суде, как в фильме Кертица, нечего и говорить. Основное место здесь занимает энергичная речь Вышинского, полная штампов, что живы и сегодня,— о вражеском окружении, в котором живет наша страна, и организуемой из-за рубежа подрывной деятельности.

Одно время "Миссия в Москву" шла в советском прокате: разрешительное удостоверение было выдано более чем оперативно — 23 июля 1943 года, сроком на пять лет. Если верить монтажным листам, цензуре подверглись лишь две фразы Дэвиса. Когда иностранные журналисты спрашивают посла в его московской резиденции о суде над высшими руководителями государства, он отвечает: "Мы знаем об арестах меньше, чем в Вашингтоне". А из беседы Дэвиса со Сталиным, которой уделено много времени, исчезла фраза: "Видел индустрию и стремление повысить жизненный уровень населения". Видимо, посчитали, что советскому зрителю она могла показаться насмешкой.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...