Резоны

"Резоны"

Николай Байтов

М.: Арго-риск, 2011

Поэт, прозаик и акционист Николай Байтов — один из самых неуловимых авторов в современной русской литературе. Тридцать с лишним лет он старается быть не совсем замеченным, существовать как бы с другого краю современности. Сейчас эта маргинальная аскеза стала менее ощутима: вышла первая доступная книжка байтовской прозы, за нее писатель месяц назад получил премию Андрея Белого. Почти сразу появился новый его поэтический сборник. О свежих текстах Байтова говорить всегда сложно — им нужно просуществовать некоторое время на свету, чтобы стать более осязаемыми, менее неуследимыми. Как и всегда в его стихах, тут головокружительно сменяют друг друга, часто где-то посреди строчки, театральный анекдот и философское рассуждение, пронзительная духовная исповедь и концептуалистская стилевая игра, еще сто разных типов высказывания. Любовный вздох и математический казус становятся совсем не тем, чем мы привыкли их видеть, но загадочным образом совпадают друг с другом. Байтов — формально не авангардист. Он в основном пишет вполне традиционные стихи, но в каждом тексте у него происходит небольшой взрыв: сам поэтический язык уничтожает и полностью пересоздает себя в рамках то ли комбинаторного чуда, то ли настоящего таинства слова. "Резоны" — может быть, самая спокойная, почти по-тютчевски взвешенная его книга. Байтов всегда казался автором немного младше своих лет оттого, что предпочитал прищуренное незнание любой возможности готовой правды. Здесь же это незнание становится у него каким-то особенно уверенным, почти умудренным.

"Только не дворецкий"

Составители Александра Борисенко и Виктор Сонькин

М.: Корпус, 2011

По замыслу эта книжка — продолжение выходившей два года назад антологии викторианского детективного рассказа "Не только Холмс". Только теперь это про время между двумя мировыми войнами, про так называемый золотой век британского детектива, про круг писателей, во многом объединенный детективным клубом, учрежденным для совместных трапез и бесед таких авторов, как Честертон, Агата Кристи, Дороти Сэйерс и других — чуть менее знаменитых, но почти столь же прекрасных.

Совсем не все рассказы в сборнике удачны именно в смысле интриги. Более того, довольно часто уже после нескольких абзацев текста внимательный читатель догадывается, в чем дело. Но все они — вкупе с предисловием, картинками, небольшими биографиями авторов, предваряющими каждый рассказ, иллюстрированным глоссарием, из которого (наконец-то!) можно уяснить, чем солиситор отличается от барристера, и комментариями составителей — дают греющий душу портрет любимого всеми нами острова в эпоху "джаза и кинематографа, радио и автомобилей; эпохи, когда женщины получили право голоса, мужчины устали воевать, а король отрекся от престола ради любви".

Этому обаянию совсем невозможно противостоять, так что какая в конце концов разница, кто там убийца! Хотя лучше, чтобы действительно не дворецкий. Потому что кто же тогда будет следить за тем, чтобы чай подавали ровно в пять?

"Природа сенсаций"

Михаил Новиков

М.: НЛО, 2010

Литературный обозреватель "Коммерсанта", погибший в 2000 году в автокатастрофе, Михаил Новиков при жизни был в качестве прозаика почти неизвестен. Теперь сборником его рассказов, написанных с конца 70-х по 90-е, второй раз запускается прекратившая временно свое существование чудесная серия неформатной прозы "Уроки русского". Непечатность для текстов Новикова — очень органичное свойство. Это не то что эзотерический или крамольный самиздат, но литература отчетливо для своих, пронизанная небрежностью вчерашнего кухонного трепа. Тексты Новикова всегда будто состоят из слов, повисающих в воздухе. Иногда они висят хитро, иногда — угрожающе, чаще всего — растерянно. Его рассказы существуют в двух притяжениях. Одно — изящный абсурдизм, облегченное воздушное обэриутство. Второе — грязноватый палп 90-х с бандитами, грубым сексом и культом мужской силы. Во многом именно этот парадокс и держит книжку. Проза Новикова — это литература похмелья, но не от алкоголя, а от ощущения значимости, наполненности жизни.

"Белонна"

Анатолий Брусникин

СПб.: Астрель, 2010

Про исторического романиста Брусникина четыре года спорили: это Борис Акунин или все же нет? Недавно Акунин признался, что таки да — он. Так что роман о Крымской войне — первый, выходящий с "открытым забралом". Сущностно от этого вряд ли что-то поменяется: можно снова ждать лирического детектива, замешенного на игривом почвенничестве.

"Тернер, биография"

Питер Акройд

М.: КоЛибри, 2011

Главный биограф Англии Питер Акройд по отношению к родной истории, ее великим мужьям и значимым местностям одновременно трепетный влюбленный и ехидный разоблачитель. Жизнеописание самого известного британского художника-романтика — не из самых амбициозных акройдовских исследований (в сравнении с томами о Лондоне, Блейке, Шекспире и Темзе). Но средний формат, когда увлечение не переходит порог маниакальности, у писателя — может быть, самый приятный.

"Кровавый меридиан, или закатный багрянец на западе"

Кормак Маккарти

СПб.: Азбука, 2010

В середине XIX века безымянный подросток сбегает из дома и путешествует с группой жестоких охотников за головами где-то на границе южных штатов и Мексики. Роман Кормака Маккарти 1985 года, в котором он впервые предложил жанр минималистского философского вестерна, который потом разрабатывал в книжках "Кони, кони", "Дорога" и "Старикам здесь не место".

"Египетская марка. Пояснения для читателя"

Осип Мандельштам

М.: ОГИ, 2010

Мандельштамовская повесть в сопровождении огромного культурологического и литературоведческого комментария с картинками. Эта книжка — плод работы своего рода интернет-семинара, устроенного филологом Олегом Лекмановым, автором ЖЗЛ Мандельштама. В специально созданном ЖЖ-сообществе повесть по кусочкам выкладывалась для всестороннего комментирования. Интеллектуальная забава выросла во вполне уникальный коллективный труд.

"Мое прекрасное наваждение"

Бернардо Бертолуччи

М.: КоЛибри, 2011

Единственный живой режиссер из итальянских классиков не снимал ничего уже восемь лет — со времен "Мечтателей". Зато к своему 70-летию он выпустил том автобиографических документов. Это — воспоминания и размышления о фильмах, времени и великих коллегах, в первую очередь Пазолини, его первого в кино благодетеля, а также беседы с журналистами и выбранные места из переписки, начиная с 60-х годов.