Нечаянная современность

Фестиваль балет

На Новой сцене Большого театра досрочно начался конкурс "Золотой маски". Была представлена лучшая премьера прошлого года — "Chroma" на музыку Джоби Тэлбота в постановке Уэйна Макгрегора, выдвинутая в трех номинациях: "Лучший балет", "Лучшая женская роль" (Светлана Лунькина) и "Лучшая работа дирижера в балете" (Игорь Дронов). ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА оценивает шансы своего фаворита.

По моему мнению, "Chroma" — достижение не только Большого театра, но всего отечественного балета. Хотя бы потому, что постановка лучшего британского автора Уэйна Макгрегора, сделанная для труппы лондонского Королевского балета в 2006 году и тут же нахватавшая множество наград,— следующая, постфорсайтовская ступень развития мировой хореографии. Причем на эту ступеньку наш балет вскочил практически одновременно со всем цивилизованным миром, а не как обычно — спустя 15-20, а то и 40 лет, когда поезд давно ушел. И самое поразительное — не просто вскочил, но устоял на ней, несмотря на зияющие пробелы в современном образовании. Особо примечательно, что оценить открытия Макгрегора смогли не только артисты, работавшие непосредственно с хореографом, не только критики (см. "Ъ" от 27 июля 2011 года) и эксперты "Маски", но и весьма широкие круги зрителей: аншлаг был и на премьере, и на первом "масочном" представлении.

Не исключено, конечно, что знатоков привлекли другие балеты современной "тройчатки". В один вечер с "Chroma" Большой показывал свои недавние приобретения — мини-балет "Remanso" (постановка Начо Дуато 1997 года), в котором танцевал американский премьер Большого Дэвид Холберг, и знаменитую "Симфонию псалмов" Иржи Килиана, в 1978 году подарившую новую жизнь находящемуся тогда на грани распада Нидерландскому театру танца (NDT). Суть, однако, не в том, на что конкретно пришли зрители, а в том, что востребована именно современная хореография.

Большой театр, всей своей системой нацеленный на классический репертуар, похоже, до сих пор не понимает, что публика хочет видеть не только "лебедей" и "Спящих красавиц". Свое современное сокровище, "Chroma", он показывает крайне редко: после премьеры в июле прошлого года балет прошел дважды в октябре, дважды в январе (по случаю выдвижения на "Золотую маску") и до конца сезона в афише не значится. Подобное отсутствие сценической практики может похоронить и куда более традиционную хореографию, чем авангардная макгрегоровская — основанная на принципиально иной системе координации: тут тело классического танцовщика должно отвергнуть все базовые принципы, на которых оно формировалось с 9-летнего возраста. Показывать "Chroma" с такими перерывами — все равно, что изучать незнакомый язык методом погружения и после месяца интенсивных занятий вдруг сделать перерыв месяца на три... А потом еще на три... А потом бросить совсем.

И здесь следует воздать хвалу талантливейшим артистам Большого: десять человек, танцующих "Chroma", не забыли уроки английского полугодовой давности, несмотря на повседневную работу гладиаторами, щелкунчиками, феями и прочими нереидами. Героев хочется назвать поименно. Кроме топорной Анастасии Меськовой, влетевшей в первый состав по замене, великолепны все три женщины — медитативно-эротичная Екатерина Шипулина; азартная до ярости и точная, как часовой механизм, Екатерина Крысанова и, конечно, номинантка Светлана Лунькина, чья аутичная изысканность не только подчеркивает минималистскую архитектуру хореографии, но и придает ей нежданную человечность. Среди мужчин выделяется телесной свободой выкопанный из кордебалета Максим Суров, интеллектуал Ян Годовский и роскошный в своей пластичности Вячеслав Лопатин — вечная жертва экспертов "Маски", регулярно игнорирующих его при выдвижении номинантов.

Единственное, что можно поставить в упрек российским артистам: в сравнении с предшественниками-англичанами они исполняют балет слишком старательно, пытаясь не упустить ни одного нюанса малознакомого языка, и слишком серьезно — будто приносят клятву верности богам современного танца. Пожалуй, их телесные волны слишком отчетливы, зашпагатные разрывы ног слишком фиксированны, а сложность механизма поддержек слишком бросается в глаза. Но иначе и быть не могло: ведь артистам пришлось вспоминать макгрегоровский балет урывками, среди текучки репертуарной классики. В таких экстремальных условиях ответственные за "Chroma" репетиторы — Анастасия Яценко и Ян Годовский сделали максимум возможного.

Причем сделали вопреки репертуарной политике руководства Большого, явно пренебрегающего современным репертуаром. Сохранностью своей коллекции актуальных балетов театр, похоже, не озабочен вовсе: из 23 репетиторов Большого лишь двое способны вести такой репертуар. При этом одна из них, действующая балерина Анастасия Яценко, репетирует, что называется, на общественных началах — в штате педагогов она не состоит. А танцовщика Яна Годовского, работающего репетитором на полставке, под Новый год собирались уволить заодно с таким же полставочником Николаем Цискаридзе. Шум, поднявшийся вокруг всенародного народного (чьи педагогические таланты, кстати, вовсе не очевидны), позволил господину Цискаридзе (а заодно и солисту Годовскому) сохранить официальный статус репетитора. Не случись этого, "Chroma" осталась бы вовсе безнадзорной.

Сомнительные перспективы этого превосходного балета в конкурсе "Маски" (как правило, рано прокатанные спектакли вытесняются в памяти жюри более свежими впечатлениями — основной-то конкурс пройдет в апреле) не идут ни в какое сравнение с неутешительными перспективами современной хореографии в Большом театре. Ей отведена роль Золушки, блистающей только во время премьерного бала и сразу после успеха ссылаемой на задворки театральной кухни.