В начале нынешней недели лидеры государств ЕС обсудят проблемы Евросоюза. Речь — о занятости и о том, как "гасить" кризис евро
Перед Рождеством по Европе пронеслись алармистские пророчества британского премьера Дэвида Кэмерона о том, что евро грохнется еще до Нового года. Впечатление это произвело: пусть и осталось не ясно, почему евро должен был грохнуться именно в разгар новогоднего шопинга, но разговоры о вероятном дефолте Греции и Италии, огромной задолженности других стран ЕС (Испании, Ирландии, Португалии и даже Франции), то есть о "пожаре в еврозоне", запомнились как главная тема 2011 года.
Однако в новогоднем поздравлении, с которым председатель Европейского совета Герман Ван Ромпей обратился к европейцам, звучали спокойствие и оптимизм. Он лишь объявил о том, что главной темой следующего саммита ЕС станет занятость, вопрос крайне актуальный в условиях нулевого экономического роста, ожидаемого в 2012-м почти во всех странах Европы, а в некоторых из них — даже отрицательного. Ну и, конечно, европейские политики продолжат работу по дальнейшей финансовой стабилизации.
Затяжной ремонт и "тонкий тюнинг"
Прошел месяц. Евро не грохнулся, в Греции, Испании и Италии не произошло дефолтов, а еврозона не распалась. Что, пожар оказался иллюзией? Это вопрос восприятия: ощущение пожара сменилось ощущением затяжного кризиса, бесконечного, как любой ремонт. Иллюзиями же оказались пророчества Кэмерона, летние призывы разобраться с проблемами еврозоны за месяц, не говоря уже о резолюции "двадцатки" обязать страны ЕС "решить проблему оздоровления еврозоны в течение восьми дней" (это не шутка, была по осени и такая резолюция).
Главам государств ЕС предстоит осмыслить много вопросов. Именно осмыслить, а не решить: с иллюзией быстрых решений расстались не только европейцы, но и остальной мир. Речь — о системных антикризисных мерах, о поиске заветного баланса между режимом строгой экономии госрасходов и необходимостью их продолжать для поддержания роста и занятости.
Системная работа в Европе началась, пусть и под вопли о пожаре, давно. Уже полтора года Греция не обслуживает свой долг сама, это делают другие. Текущее финансирование страны взяли на себя Европа и МВФ, выделившие в мае 2010-го 110 млрд, последний транш этой суммы был выдан в ноябре 2011-го. Для обслуживания старых долгов в прошлом июле лидеры ЕС создали Европейский фонд финансовой стабильности (EFSF), выделивший Греции еще 109 млрд евро. Они же объявили банкам — кредиторам Греции, что им потерь тоже не избежать, те со скрипом списали со своих балансов 21 процент греческого долга и тут же засели обсуждать новое "добровольное списание". Сейчас речь идет об обмене 70 процентов "старого", взятого под высокий процент, долга Греции на новый. Греция и МВФ требуют, чтобы банки согласились на 3,5 процента, но пул банков заявил, что его "последнее слово" — это 4 процента. Если сделка не состоится — произойдет дефолт Греции, то есть все два года усилий лидеров еврозоны будут помножены на ноль из-за расхождения в полпроцента! Но ощущения катастрофы нет, министр финансов Германии Шойбле заявил, что "это обычный базар". Словом, не пожар, а муторная торговля.
Действительно, иллюзию, что можно допустить греческий дефолт, тоже изжили. Призывы "отрезать этот "токсичный актив"" (всего-то 2,8 процента экономики Европы) поутихли. Обвальный, нерегулируемый дефолт Греции не только бы разрушил капитал тех самых банков-кредиторов и нанес удар по всей еврозоне. Он ударил бы по всей мировой экономике: греческие долги обнаруживаются и у страховых и пенсионных фондов, и у частных инвесторов в Европе, Америке, даже в Японии и Китае.
Ранее артачившуюся Грецию принудили разгребать авгиевы конюшни, резать все расходы, для чего прошлой осенью была создана рабочая группа ЕС по Греции, и ее руководитель, Хорст Райхенбах, закручивает винтик за винтиком. Например, заставил правительство поднять планку необлагаемого налогом годового дохода с 5 до 8 тысяч евро, отправить "в резерв" со скромным пособием 30 тысяч госслужащих, сейчас добивается увольнения еще 10 тысяч. Это скромные шаги по сравнению с общим объемом долга в 350 млрд евро, но давно и хорошо лично зная Хорста, я понимаю, что он любому руки выкрутит, но шаг за шагом добьется своего.
На политическом Олимпе Европы возникают новые фигуры. Новый премьер Греции Лукас Пападимос присягнул на верность жесточайшей экономии, невзирая на протесты населения, привыкшего жить не по средствам. У Италии появился свой "железный Марио" — премьер Монти, который не гонится в отличие от безалаберного трибуна Берлускони за популярностью. Сменился и председатель Европейского Центробанка (ЕЦБ). На смену лихому Жан-Клоду Трише, которому не мешало более семи лет рулить ЕЦБ то обстоятельство, что 10 лет назад он и сам был под следствием по подозрениям в финансовых махинациях, пришел Марио Драги, технократ из Goldman Sachs, экс-глава ЦБ Италии. Похоже, на смену популярным и харизматичным политикам идут технократы, нацеленные на въедливое решение проблем.
Из огня да в полымя
Казалось бы, ремонт налажен, новые кадры прилежно трудятся, кризис стал реальностью и больше не вызывает криков ужаса "пожар, пожар!". Даже веселые оккупанты Уолл-стрит, толком не знавшие, чего хотят, выплеснули отчаяние от кризиса и разошлись по домам, заводам и офисам. Но не тут-то было!
Рейтинговое агентство Standard & Poor's преподнесло сюрприз — понизило суверенные рейтинги девяти стран Европы. Франции, Австрии, Мальте, Словакии и Словении рейтинг понижен впервые, Италия же, Испания, Кипр и Португалия уже раньше проходили через эту экзекуцию, их рейтинги понижал не только лютый Standard & Poor's, но и два других ведущих агентства — Fitch и Moody's. На практике это значит, что этим странам повысят проценты по долгам. Как это некстати, когда одновременно и тяжесть долга снижать надо, и госрасходы не резать до такой степени, что об их стимулирующей роли для экономики можно просто забыть!
Мало того: понизили рейтинг и самому Европейскому стабфонду, которому теперь поддержка Греции и ее банков-кредиторов будет стоить дороже. По сути, агентство заявило о недоверии политике ЕС по финансовой стабилизации. При этом одновременно подвергаются критике и масштабная раздача Стабфондом дешевых кредитов (под 3,5 процента годовых), и "неэффективные рецепты жесткой бюджетной экономии, которые душат экономический рост". Вот и пойми, как надо жить.
Нокдаун, в который послали агентства Европу, столь силен, что политики заговорили о создании европейского рейтингового агентства. СМИ запестрели спекуляциями, что поскольку все три ведущих агентства американские, то за их беспределом — "рука Вашингтона": кому как не Америке выгодно ослабить Европу. Бедняга Саркози, которому в год выборов только потери Францией высшего рейтинга ААА — впервые за всю историю страны — не хватало, предложил создать единое всемирное рейтинговое агентство под эгидой ООН, чтобы все было по справедливости.
Новая иллюзия?
Рейтинговые агентства уже давно считают исчадиями ада. Как правило, рейтинги Fitch, Moody's, Standard & Poor's, присваиваемые разным субъектам — от крупных корпораций и банков до стран и международных финансовых организаций, то есть всем, чьи риски надо оценивать,— не полностью совпадают, ибо методики у всех трех несколько разные. Разность подходов и сложность методик порождают соблазн объявить оценки агентств лженаукой. Каждый второй пострадавший от агентств — от корпорации "Сименс" до президента Обамы — после понижения рейтинга заявляет, что эти цепные псы руководствуются еще и "чисто конкретными" интересами. Против агентств возбуждали судебные иски, открывали расследования, а заявления, что с их рейтингами никто не считается, стали общим местом. Однако болезненная реакция Европы, взять тот же гнев Саркози, явно указывает, что эти рейтинги серьезно влияют на динамику мировой экономики и даже политики. В частности, в том числе и по этой причине саммит ЕС 30 января не сможет ограничиться лишь обсуждением проблемы рабочих мест, а должен будет осмыслить более фундаментальные вопросы.
Что же касается вопроса о том, можно или нет создать регулируемое прозрачное агентство, подконтрольное хоть Европарламенту, хоть ООН, то он пустяшный. Создать нетрудно. Вопрос в том — будет ли ему верить мировой рынок? Более 100 лет растили три ведущих агентства свои методики и свои репутации: Fitch со штаб-квартирой в Нью-Йорке и Лондоне — с 1913 года, Moody's, расположившийся в Бостоне,— с 1909-го, а Standard & Poor's, обитающий на Уолл-стрит,— аж с 1860-го. Это рыночные институты, они конкурируют и друг с другом, и с массой прочих, менее именитых агентств за клиентов, которые платят за правильную оценку их кредитоспособности. И вот мировое сообщество учреждает суперагентство при ООН, его методики сугубо научны, опираются на самые известные авторитеты, а процедуры присвоения рейтингов утверждены самой ООН, где каждая страна голосует исходя из своих интересов. Возможно ли такое? Почему нет? Но мне лично это чем-то напоминает теорию научного коммунизма. В то, что банки, инвесторы и рынок в целом — лукавый и причудливый организм — будут руководствоваться этой теорией, а не все теми же оценками Fitch, Moody's и Standard & Poor's, верится с трудом.
От научного коммунизма назад в реальность
Реальность же в том, что Standard & Poor's просто напомнило европейским политикам: недостаточно излечиться от иллюзий простых решений и недостаточно смены лидеров.
В Европе возник своего рода замкнутый круг: правительства стран еврозоны создают Стабфонд, выдают под него государственные гарантии, фонд набирает займы у банков и кредитует ими неплатежеспособную Грецию и те же самые банки, которые необходимо спасти от коллапса, вызванного усыханием их капитала из-за увеличения на балансах "токсичных активов", причем не только греческих. Ведущие страны — Франция и Германия — сами залезают в долги, вот уже понизился рейтинг Франции — одного из двух главных локомотивов ЕС. С рейтингом первоклассных заемщиков — помимо Британии, лукаво играющей то в одного из основателей ЕС, то в собственные фунтики — остались лишь Германия и ряд небольших северных стран. Действительно, Европа гоняет деньги по кругу, затыкая в каждый момент очередную дыру, гася искры нового возможного пожара. Единственная альтернатива этому — превращение ЕЦБ в кредитора последнего резерва и включение в нем печатного станка. Это приведет к снижению курса евро, ослаблению тяжести долгов, выраженных в этой слабой валюте, на какой-то период явится стимулом экономического роста. Одновременно плавная девальвация евро удорожит импорт, запустит инфляцию и съест львиную долю реального эффекта от этого роста. Ничего нового. Рынок есть рынок.
Но Standard & Poor's сделало нечто большее, чем снижение оценки платежеспособности трети Европы и ее главного инструмента финансовой стабилизации — EFSF. Оно перекроило баланс сил в Европе. Весь прошлый год Европой правил "тандем Меркози". Между лидерами — Францией и Германией — существовал паритет. Стремление Германии привить всем странам ЕС любовь к жесткой экономии, бездефицитному (в идеале) бюджету разделялось лишь странами Северной Европы. Эта вера уравновешивалась позицией Франции, которая в общем-то поощряла или смотрела сквозь пальцы на расточительность ClubMed — стран Южной Европы и свою собственную, но — если уж быть до конца честным — эта расточительность в том числе стимулировала и экономический рост экономных северян.
Теперь же Германия в одиночестве. Она европейский лидер, но не в силу своего выбора, а поневоле. В этой крупнейшей экономической державе Европы, в ней продолжается экономический рост (3 процента в 2011 году), а безработица — рекордно низкая, ее госфинансы, то есть карманы, в которые можно залезть для спасения других, пока глубоки. Она осталась единственным локомотивом Европы, а значит, у нее больше прав заявлять, какие рецепты финансового оздоровления приемлемы, а какие — например, включить печатный станок в ЕЦБ — неприемлемы в принципе. Но права, как известно, не отделимы от ответственности, и на Ангелу Меркель уже смотрят как на финансового жандарма, душителя экономики Европы.
Собирающиеся на саммит ЕС лидеры намерены пока следовать рецептам Германии: в проектах решений предусматривается обязать 17 стран еврозоны и те, что хотят присоединиться к евро, ужесточить контроль за собираемостью налогов и бюджетными расходами, а также призвать все 27 членов ЕС сделать то же самое. В ходе подготовки саммита все страны ЕС поддержали этот германский рецепт, однако Нобелевский лауреат, американский экономист Джозеф Стиглиц уже назвал это "самоубийственным пактом", который заморозит все попытки экономического роста в Европе. Даже в случае принятия такого решения его исполнению не перестанет сопротивляться и Саркози, давно призывающий включить печатный станок ЕЦБ для поддержания роста и занятости.
Какая из двух парадигм победит и когда (понятно, что не в ходе сегодняшнего заседания) — от этого будут во многом зависеть траектория и продолжительность выхода Европы из кризиса, равно как и его развитие в остальном мире. Уроки первой волны кризиса — необходимость жить по средствам и провести глубокие структурные реформы в менее развитых странах ЕС — уже усвоены, от иллюзий все излечились. Но запущенные болезни в одночасье не лечатся. Европе — в отличие от весьма многих стран — стоит пока утешиться тем, что эти проблемы, по крайней мере, вскрыты и начат системный поиск решений, которые будут для всех приемлемы.