Из дневника протоиерея М. С. Елабужского, Удмуртия
1 января, четверг.
Благослови, Господи, мою паству и меня, недостойного их пастыря, провести наступающий год в душевном и телесном здравии, побеждать грех и возрастать в духовном преуспеянии.
3 января, суббота.
Некоторые итоги за истекший год. Из умерших за год русских причастилось пред смертию 60%, из вотяков — 10%.
С требой ездил в деревни, в первые месяцы года, 3 раза. Теперь мне ездить стало нельзя, по нездоровью. Однажды этой зимой уже ездил за меня в Макарово о. М. Суворов. Обеден за год было 251, значительно меньше прежних годов. Сказалось в этом и временное закрытие нашего храма на 7 1/2 недель, а также и голод. Например, за ноябрь и декабрь 1936 г. обеден было на 14 меньше, сравнительно с этими же месяцами в 1935 г. Я за год не обвенчал ни одной свадьбы.
В моей жизни 1936 г. дал увеличение вдвое денежных налогов и неожиданный, хотя, к счастью, и непродолжительный, рецидив болезни запора мочи 30 декабря.
20 января, вторник.
Слава Богу, 46-я годовщина моего священства! Даруй, Господи, последние годы его провести в мире и покаянии и посильно послужить спасению пасомых.
Из дневника писателя М. М. Пришвина
2 января.
...Перепись назначена на ночь с 5-го на 6 Января, но оказалось, это только проверка, а самая перепись явилась сегодня внезапно. Я лежал в постели. Явилась переписчица и, спросив, "сколько лет", "какое образование" и "чем занимаетесь?", внезапно задала вопрос: "Верующий?" Застигнутый врасплох, я ответил: "Да, верующий". Я так ответил, потому что вот именно теперь, эту осень и зиму, думал много об этом, и мне хочется веровать. "Да, верующий",— твердо сказал я. А она: "Православный?" На это я тоже ответил, что православный.
А как же иначе было ответить? Ведь когда православные во время Мамонтова (генерал-лейтенант, командир корпуса в армии Деникина во время Гражданской войны.— "Власть") предложили мне надеть крест для самозащиты от казаков, я остался согласным с коммунистами и крестом пользоваться не стал именно потому, что не хотел "пользоваться". Теперь, напротив, коммунисты, хозяева положения, предлагают отказаться. Сколько людей, слабоверующих, теперь откажутся от веры. Какой же я православный, если лет 50 не говел! Но именно чтобы постоять за себя, я сказал: православный. Кроме того, я так был должен сказать, потому что православие — это моя связь со всей моей родиной и в нем таится для моего нравственного сознания готовность идти к желанному счастью через страдание и, если понадобится, через смерть. Тогда как "некрещеные" принимают коммунизм и его счастье просто как насекомые, летящие на огонь.
Из воспоминаний писателя Л. Пантелеева
Еще месяца за два до переписи в газетах была напечатана анкета, в соответствующей графе которой стоял вопрос "вероисповедание" и объяснялось, что требуется или ответить "неверующий", или назвать веру, к которой принадлежишь... Если уж честно, я не только волновался, но и трусил. Как волновались и трусили миллионы других советских людей. Те, что веровали, но скрывали свою веру. Не ставили свечу на подсвечник.
В конце декабря 1936 года ЦК комсомола созвало очередное совещание по детской литературе. Остановились мы, ленинградские делегаты, в "Ново-Московской" гостинице, на Балчуге. Перед Новым годом конференция закрылась, все наши уехали, а я — остался. Решил пройти перепись в Москве.
Было все именно так, как я и ожидал. Пришла ко мне в номер девица со списками постояльцев и с опросным листом, и вот литератор такой-то из Ленинграда, двадцати девяти лет, холостой, русский, на вопрос о вероисповедании громко и даже, пожалуй, с излишней развязностью ответил:
— Православный.
Девица удивилась, но не очень. По-видимому, таких ответов в ее сегодняшней практике было достаточно.
Прошло немного времени, и советские люди узнали, что январская перепись объявлена вредительской. Результаты ее никогда не были обнародованы. Упоминаний о ней не обнаружишь ни в БСЭ, ни в других справочных изданиях. В чем же дело?
А дело в том, что Сталин и его подручные не в первый и не в последний раз очень крупно просчитались. Вводя в опросный лист неконституционный пункт о вероисповедании, они рассчитывали, что перепись покажет неслыханную победу ленинско-сталинской идеологии и повсеместное падение религиозных чувств советских людей. Перепись показала совсем обратное. Цифры мне неизвестны, но, говорят, были они потрясающими (по рассекреченным данным, в ходе переписи 1937 года верующими назвали себя 56,7% опрошенных, или 55,3 млн человек.— "Власть") Назвать, обнародовать эти цифры было невозможно. На фальсификацию же в этом случае почему-то не пошли.
Хроника событий 1937 года
1.01. В Великобритании вступил в силу закон, запретивший военизированные политические организации и давший полиции право запрещать массовые мероприятия.
2-6.01. В СССР прошла Всесоюзная перепись населения.
6.01. Президент США Франклин Рузвельт вновь ввел в действие закон о нейтралитете, запрещающий поставки оружия в Испанию, где продолжалась война националистов против республиканского правительства.
9.01. Главный политический оппонент Сталина, Лев Троцкий, высланный в 1929 году из СССР, переехал в Мексику.
15.01. В Москве открылся XVII Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов, который утвердил новую Конституцию РСФСР, созданную на основе сталинской конституции СССР 1936 года.
16.01. Бывший член Политбюро ЦК ВКП(б) Николай Бухарин, уже полгода отстраненный от всех дел, формально снят с поста главного редактора "Известий".
20.01. Нарком внутренних дел СССР Н. И. Ежов подписал приказ, запрещающий в актах расстрелов указывать места захоронения казненных.
1937 год совершенно обоснованно считается одним из самых страшных в отечественной истории. Начавшаяся годом ранее волна арестов неожиданно для граждан страны переросла в то, что потом назвали великим террором. Однако на фоне репрессий происходило множество других событий. Советские летчики совершали рекордные перелеты, полярники высаживались на Северном полюсе, в Испании и Китае героически воевали добровольцы из СССР. А начался год с переписи населения, которая показала, что сопротивление народа системе не могут сломить даже массовые репрессии.