7–8 декабря в России состоится заседание российско-венесуэльской комиссии высокого уровня. О том, чего Москва и Каракас достигли и что еще предстоит сделать, почему российским инвестициям в Венесуэле ничего не угрожает и как себя чувствует сейчас президент Уго Чавес, корреспонденту “Ъ” ПАВЛУ ТАРАСЕНКО рассказал посол Боливарианской Республики Венесуэла в РФ УГО ХОСЕ ГАРСИЯ ЭРНАНДЕС.
— Господин посол, вы находитесь на этой должности с конца 2008 года. Что изменилось в российско-венесуэльских отношениях за это время?
— Они заметно активизировались. Вообще, сближение началось с того, что в 2000 году на сессии Генассамблеи ООН тогдашний президент России Владимир Путин пригласил нашего лидера Уго Чавеса посетить Москву. С тех пор президент Чавес восемь раз приезжал в Россию. Большая работа проводится и в рамках дипломатических миссий. Я посетил Новосибирск, Казань, Волгоград, Санкт-Петербург, Тверь, Владимир, Ярославль, Екатеринбург и много других городов. Москва, конечно, представляет Россию на международной арене, но в России есть и другие очень важные с экономической и культурной точки зрения города. Новые импульсы нашим отношениям придает и работа двусторонней межправкомиссии высокого уровня. Уже было семь заседаний, и мы активно готовимся к восьмому. Для участия в нем в декабре в Россию приедет масштабная делегация во главе с вице-президентом Элиасом Хауа.
— И какова же повестка этого заседания?
— Мы посмотрим, какие из заключенных соглашений работают, а какие не очень. Думаю, свои наработки представят члены всех 12 рабочих групп, занимающихся разными вопросами, например энергетикой, финансами, сельским хозяйством.
— Какие совместные проекты вы бы упомянули в числе наиболее значимых?
— В первую очередь культурные. Ведь культура, как известно, объединяет народы. Так, в Москве и Санкт-Петербурге несколько концертов дал Молодежный симфонический оркестр имени Симона Боливара. Кроме того, венесуэльские мастера дирижировали российскими оркестрами, играя венесуэльскую музыку. Многое делается в рамках празднования 200-летия нашей независимости, которое отмечалось в этом году. Так, в России проходит конкурс эссе об освободителе — Симоне Боливаре. В декабре мы вручим победителям премии. Кроме того, мы перевели на русский язык множество значимых для нас книг, например «Код Чавеса» Евы Голиндер. В ней описывается то, как США вмешиваются в революционный процесс в Венесуэле и Латинской Америке в целом. Также мы опубликовали на русском языке труд немалого исторического значения — биографию Симона Боливара, написанную Аугусто Михаресом. Важно изучить историю, чтобы понять, что сейчас происходит в нашей стране, которая является колыбелью боливарианской революции.
— Поговорим об экономике. В каких отраслях сотрудничество идет максимально эффективно?
— Россия — это нефтегазовая держава. Венесуэла же — страна с наибольшими доказанными резервами нефти в мире. А по объемам газа мы на 4-м месте в мире. Так что логично, что наши отношения основаны именно на нефтегазовой индустрии. Недавно я ездил в Венесуэлу вместе с российским вице-премьером Игорем Сечиным (“Ъ” писал об этом 7 и 8 октября). Он очень интересовался тем, что происходит в блоке Хунин-6. Запасы блока оцениваются в 52,7 млрд баррелей нефти. К 2017 году мы планируем добывать там по 450 тыс. баррелей в день. Предварительные инвестиции в проект составляют $18 млрд. Уже в мае 2012 года должно начаться бурение в первых 8 из 38 выбранных точек. В проекте участвуют российские компании «Роснефть», «Газпром нефть», ЛУКОЙЛ, ТНК-ВР и «Сургутнефтегаз», которым принадлежит 40% совместного предприятия с венесуэльской PdVSA.
— Ряд экспертов утверждает, что энергетические проекты российских компаний в Венесуэле неокупаемы и обусловлены сугубо политическими мотивами.
— Главное для бизнеса — это получить прибыль. Концессии российских компаний в Венесуэле существуют не для того, чтобы оказывать политическую поддержку. Когда мы отдаем им 40% акций, это приносит России прибыль. Прибыль в самой важной на сегодня отрасли. Если бы не было так, НАТО бы не бомбардировало Ливию.
— А кроме энергетики что-то есть?
— Мы создали СП по импорту бананов, компанию по импорту цветов, есть договоренности об экспорте кофе и какао. Все это должно немного уравновесить торговый баланс. Ведется сотрудничество в юридической сфере — мы отменили визы для российских туристов на срок до 90 дней. То же самое было сделано и для венесуэльцев. Кроме того, уже работает российско-венесуэльский банк.
— Ходили разговоры, что Каракас в будущем хочет сделать его своеобразным мини-МВФ.
— Никогда. МВФ дает кредиты странам, которые находятся на грани банкротства. Наш же банк создан для того, чтобы помогать в реализации двусторонних программ, облегчить проведение финансовых операций между Россией и Венесуэлой, а также давать кредиты СП. Впрочем, в будущем банк все-таки может стать интернациональным.
— А как вы оцениваете инвестиционный климат в Венесуэле?
— Безопасность инвестиций обеспечивается за счет создания совместных предприятий. У нас есть четкое законодательство — в любом СП у Венесуэлы должно быть большинство акций. Такой подход дает свои плоды. Даже самые большие критики нашей политики — США — работают с нами в нефтяной отрасли.
— Какие страны вы считаете своими стратегическими партнерами?
— Мы устанавливаем отношения со всеми странами мира. Хорошие отношения у нас, например, с Белоруссией. В частности, в Венесуэле работает завод по производству белорусских тракторов. Мы не хотим просто покупать тракторы, мы хотим создавать их в рамках СП. Это же относится и ко всем другим продуктам. Хорошие отношения у нас с Китаем. Эта страна помогла нам в создании спутника «Симон Боливар». В конце 2012 года мы запустим уже второй такой спутник. Кроме того, я могу особо отметить Вьетнам, Японию, Бразилию, Аргентину.
— Сотрудничество идет только с государственными корпорациями? Опрошенные мною эксперты жалуются, что для частного бизнеса двери в Венесуэлу практически закрыты.
— Неправда. На последнем заседании межправкомиссии в Санкт-Петербурге Уго Чавеса сопровождали 50 венесуэльских бизнесменов различного уровня. В Венесуэле российских компаний тоже было немало. Приведу один пример. У нас есть проблема неконтролируемого роста ряски на озере Маракаибо. В Санкт-Петербурге же работает компания, которая хочет использовать ее как источник энергии. Ее представители уже провели переговоры с нашим Министерством сельского хозяйства.
— Многие боятся, что после президентских выборов в Венесуэле в 2012 году многое в вашей стране может перевернуться с ног на голову.
— Мы демократическая страна, так что не исключено, что президент Чавес и проиграет выборы. Но опросы показывают, что он пользуется поддержкой почти 60% населения. Это не значит, что мы скатываемся в триумфализм (тактика пропагандистской кампании, внедряющая в сознание избирателей идею о предрешенности победы кандидата.— “Ъ”). Абсолютной уверенности в победе нет, но есть большая вероятность. Это похоже на то, что происходит у вас в России.
— Кстати, о сходствах. С октября в Венесуэле ведется регистрация общественных организаций для участия в предвыборной коалиции Уго Чавеса «Патриотический полюс». Не находите параллелей с «Общероссийским народным фронтом» Владимира Путина?
— «Патриотический полюс» существовал еще в 1998 году, когда президент Чавес призвал политические партии объединиться для участия в выборах в целях революции. Тогда он впервые победил, набрав 56% голосов. В октябре этого года президент объявил о создании «Великого патриотического полюса», в который призываются общественные организации — объединения студентов, среднего класса, рабочих, крестьян... Сегодня уже более 16 тыс. организаций поддерживают президента Чавеса. Цели «Великого патриотического полюса» примерно те же, что поставил перед «Общероссийским народным фронтом» Владимир Путин: дать людям возможность напрямую высказывать свое мнение, а властям — искать кандидатов в высшие органы управления страной.
— А венесуэльские организации не обязывают присоединяться к проекту Уго Чавеса?
— Нет, это все добровольно. Если они хотят участвовать в политической жизни, то и участвуют.
— Немного личный вопрос. Вы давно знаете Уго Чавеса. Какие качества, на ваш взгляд, позволили ему стать президентом?
— Я познакомился с Уго Чавесом, когда ему было 24 года. Он служил в бронетанковой части, которой я командовал. Уже тогда будущий президент был лидером. Он был очень дисциплинированным, общительным, с твердым характером и огромной тягой к работе, участвовал во всех культурных мероприятиях. Последняя характеристика по итогам семестра, которую я ему написал, гласила: «Лейтенант Уго Чавес Фриас — один из лучших офицеров, которых я когда-либо знал за время своей профессиональной карьеры». А я к тому моменту уже более 19 лет командовал боевыми единицами. Все эти качества проявились у Уго Чавеса 4 февраля 1992 года, когда офицеры во главе с ним устроили мятеж. Попытка переворота провалилась, но будущий президент проявил себя настоящим политическим лидером. Президент до сих пор ведет борьбу. Не только революционную, но и с раком. Недавно я лично около часа беседовал с ним. Он выглядел хорошо, абсолютно здоровым и очень энергичным.