Некролог
В воскресенье в Лондоне на 85-м году жизни умер во сне великий декадент Кен Расселл, занимавший в британском кино место своего среди чужих, чужого среди своих.
Расселл не дожил пяти месяцев до премьеры истинной версии своего шедевра — об эпидемии сексуального помешательства в средневековом женском монастыре — "Дьяволы" (The Devils, 1971), дьявольски изувеченного продюсерами. С продюсерами он ничего поделать тогда не мог, зато от души врезал в телеэфире критику Александру Уокеру, назвавшему фильм "непристойным". Бил он его свернутой в трубку газетой The Evening Standard, но от души сожалел, что не железным прутом.
Критерий пристойности, как и критерий вкуса, был по определению неприменим к Расселлу. Дело даже не в том, что он проповедовал оголтелый антиреализм в пику социальной традиции. В конце концов эксцентрика и абсурд — тоже британская традиция. Но этот индивидуалист всю жизнь провел в борьбе со своей эпохой. Иногда он мог совпасть с ней — и тогда его безумные фильмы становились хитами, как экранизация оперы The Who "Томми" (Tommy, 1975) или "Листомания" (Lisztomania, 1975), где Расселл и Рик Уокмен из группы Yes представили Листа первой рок-звездой, а Рихарда Вагнера — нацистом, гоняющимся со "шмайсером" за раввинами. Тогда, в 1970-х, его ошибочно приписали к армии поп-артистов и солдат сексуальной революции. Но поп-арт вышел из моды, а Расселл оставался все тем же "диким мессией" (так назывался его фильм 1972 года о скульпторе Анри Годье-Бжеске), снимавшим, словно под воздействием ЛСД,— то ли крушившим, то ли придававшим новую жизнь культурным мифам. Наверное, точнее всего назвать его декадентом. Ему следовало бы жить в эпоху Оскара Уайльда, которому он посвятил "Последний танец Саломеи" (Salome`s Last Dance, 1988). Но, родившись по прихоти судьбы лет на 80 позже, чем следовало, он опытным путем доказал: декаданс жив и по-прежнему вызывает бешенство у культурного истеблишмента.
Он сумел превратить в анилиновую галлюцинацию два самых скучных киножанра — экранизацию классики и байопик. "Влюбленные женщины" (Women In Love, 1969) по роману Дэвида Герберта Лоуренса вошли в историю кино долгой сценой борьбы абсолютно голых Оливера Рида и Алана Бейтса и столь же долгими катаниями столь же голого Рида среди гигантских зеленых папоротников.
Но больше всего "пострадал" от Расселла байопик. Бывшего торгового моряка, балетного танцора и фотографа взяли на BBC в 1958 году, чтобы он снимал традиционные документальные жизнеописания композиторов. Добившись права смешивать документальную и игровую стихию, он наснимал такого, что семья Рихарда Штрауса отобрала у BBC права на его музыку и до сих пор держит под запретом "Танец семи покрывал" (Dance of the Seven Veils, 1970) Расселла. Там был среди прочего эпизод, в котором Штраус требовал играть его музыку как можно громче, чтобы заглушить крики истязуемого эсэсовцами еврея.
Выйдя на просторы большого кино, Расселл развил свою барочную методику. Личная жизнь Чайковского в "Музыкальных любовниках" (The Music Lovers, 1970) предстала как "роман гомосексуалиста и нимфоманки". Малеру (Mahler, 1974) чудилось, что он заживо похоронен. Сексуальные и наркотические эксперименты лорда Байрона и супругов Шелли в "Готике" (Gothic, 1986) порождали отвратительные исчадия — чудовище Франкенштейна и Вампира.
С течением времени к выходкам Расселла профессиональная корпорация относилась все более нетерпимо. Последние 15 лет своей жизни "дикий мессия" в основном преподавал, не слишком удачно искал деньги на свои новые проекты и — надо надеяться — гораздо удачливее искал подруг по интернету.