В 2008 году роман Туре Ренберга "Шарлотта Исабель Хансен" получил премию норвежских книготорговцев — ту, что дают не столько за литературные достоинства, сколько за успешные продажи. В 2011-м по роману снял фильм "Я еду одна" режиссер Стиан Кристиансен (тот же, что за два года до этого экранизировал предшествующий роман Ренберга "Человек, который любил Ингве"). В общем, налицо такой междусобойчик — в стране, где водятся Ларс Соби Кристенсен, Ю Несбе и, прости господи, Эрленд Лу, где есть огромная традиция детской литературы, есть имена и поважнее. А Ренберг даже не претендует на роль нового большого скандинавского писателя, он просто милейший автор, который играет на скрипке, сочиняет мюзиклы вместе с Kaisers Orchestra, получает премии за каждую книгу, начиная с награды за лучший дебют, сборник рассказов 1995 года, и пишет романы для кидалтов о том, что пора бы уже повзрослеть. Так, Ярве Клепп, главный герой романа "Шарлотта Исабель Хансен", студент-старшекурсник, занимающийся "ономастикой Пруста" и зачитывающийся на ночь Дерридой, вдруг получает на руки семилетнюю дочь, о существовании которой не имел до того ни малейшего понятия. И жизнь его, ясное дело, меняется совершенно.
И не одна только его жизнь — по хорошей скандинавской традиции перевоспитана ребенком оказывается добрая часть жителей университетского города Бергена: от венесуэльских продавцов-эмигрантов до шведских специалистов по Бахтину. Девочка вносит в академическую жизнь закономерное оживление — сереброгривых пони, тамагочи и танцы под Spice Girls. Дело происходит в 1997 году, и историческая встреча дочери с отцом происходит под похороны принцессы Дианы на всех телеэкранах. Конец 90-х возникает тут не только для того, чтобы вывести в действующие лица леди Ди — это было время, рассуждает автор, когда "хотелось бы мне верить, в первый, и надеюсь, последний раз в истории" наступило время самых молодых телеведущих и неприлично молодых директоров.
Ренберг — совсем молодой писатель, которого тянет поиздеваться над собой же еще более молодым из совсем недавних времен студенчества, жарких научных споров и вдохновенного диплома о Прусте. Ничего удивительного, что выглядит герой и правда таким дурачком из библиотеки, а вину за это сваливает на мир, в котором главной ценностью стала молодость, и нет места ни для детства, и уж тем более для взросления, ответственности, последствий и всего прочего. Сам того не замечая, он вместо Адорно делает объектом теоретизирования собственную дочь, но зато ежевечернее чтение Дерриды уже кажется ерундой по сравнению с ежевечерним складыванием пазла. Дальше, вдохновленный Бахтиным, Ярве устраивает дочери карнавал на день рождения, получает за это обличительную речь от собственной матери ("что это за жизнь у тебя такая, как ты ее себе представляешь"), быстренько растет над самим собой и всячески начинает искать кругом "нормальность".
Все это немножко смешно, потому что книжка-то норвежская. И звучит забавно: это в Скандинавии нет детей? Это там одной семилетней девочки достаточно, чтобы перевоспитать весь город и заставить повзрослеть одного заигравшегося оболтуса? Это же самая инфантильная литература на свете, которая, едва распрощавшись с Анне-Катариной Вестли, переходит к Юстейну Гордеру, а оттуда прямиком к Эрленду Лу. А вот взрослых действительно нет. Ренберг как раз тем и оказался успешен, что написал совершенно подростковую книжку про взросление, где все по-детски просто: рассказал сказку, поиграл в полицейского, сложил пазл — и вот, пожалуйста, стал папой. В общем, смахивает на признание, что мы и сами не знаем, как это делать — взрослеть.
Туре Ренберг. Шарлотта Исабель Хансен / Пер. А. Ливановой. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2011