Гастроли театр
В рамках традиционных "Мейерхольдовских встреч" на сцене Центра Мейерхольда театр "Провизориум" из польского Люблина показал свою версию "Братьев Карамазовых" Достоевского. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
"Мейерхольдовские встречи" были придуманы пять лет назад как фестиваль режиссерских имен. Обычно каждый из героев ежегодного проекта показывал один из своих спектаклей, удостаивался Мейерхольдовской премии и становился героем видеопоказов и дискуссий. В этом году про премию ничего не слышно, но зато спектаклей привезли целых четыре, и все из Польши. Так что коллективным лауреатом премии на сей раз можно считать сам польский театр, который в этом году в Москве представлен подробнее, чем где-либо за пределами Польши.
В деятельности Центра имени Мейерхольда всегда был заметен "польский акцент" — бывший худрук и нынешний президент Центра Валерий Фокин известен своим пристрастием к польскому театру. Похоже, новый руководитель ЦиМа Виктор Рыжаков разделяет вкус своего предшественника. В программе привлекает уже то, что представлены театры не двух культурных столиц, Варшавы и Кракова, а спектакли из Лодзи, Люблина и Валбжиха, поставленные не теми тремя знаменитостями польской режиссуры (помимо Люпы Кшиштоф Варликовский и Гжегож Яжина), за которыми выстраиваются в очередь все лучшие фестивали мира.
Премьера спектакля "Братья Карамазовы" состоялась совсем недавно, в июне этого года, но выглядит он так, как будто играется уже много-много лет. Дело не в изношенности спектакля, а в изношенности собственно театрального языка. Впрочем, в разных культурных климатах и театральные языки стареют по-разному — свойственные польскому театру терпкость, меланхоличность и какая-то безысходная сосредоточенность, кажется, более стойки к коррозии, чем витальность или психологизм иных традиций. Театр "Провизориум" родился в середине 70-х как студенческий коллектив и вскоре стал одним из лидеров польского движения альтернативных театров. Когда-то спектакли "Провизориума" запрещали, иных актеров, как говорят, даже сажали в тюрьму, а сам театр не раз находился на грани закрытия — что дает повод сравнивать его с легендарной любимовской "Таганкой".
В нынешних "Братьях Карамазовых" режиссера Януша Опрыньского мало что напоминает об опасностях прошлой эпохи. Роман Достоевского прочитан внимательно и подробно — конечно, не весь, режиссер сосредоточился на истории трех братьев и убийстве Федора Павловича Карамазова. Весь мир этих "Карамазовых" — и сами герои, и реквизит — в начале спектакля, словно со склада, достается братом Алешей из распахивающегося полупрозрачными ширмами черного куба, установленного, в свою очередь, на круглой вращающейся сцене, похожей на огромный обеденный стол.
Собственно говоря, вращение стола как прием начинает работать только во второй половине длящегося почти три часа без антракта спектакля, а до этого зрителям предложено смиренно внимать диалогам и подробно рассматривать героев, большинство из которых, во-первых, выглядит (и сыграны) ровно такими, какими мы и ожидали их увидеть, а во-вторых, даже те, кто не участвует в той или иной сцене непосредственно, видны на втором или третьем плане. Редкие режиссерские интервенции (вроде отождествления старика Карамазова с чертом) дела не меняют. Впрочем, почти все актеры хороши, поэтому скучноватая литературность спектакля не кажется унылой. Разве что Смердяков необычный — плотный, лысый, самоуверенный, почти не двигающийся с места и оттого зловещий. Постепенно ритм повествования меняется, нарастает, закономерно приводя к выразительной финальной сцене, когда круг разгоняется до такой скорости, что, кажется, вот-вот развалится на куски или сбросит с себя быстро-быстро мелькающие в полутьме фигурки.