По итогам думских выборов не стоит ждать несанкционированного появления во власти новых ярких персонажей, объяснил корреспонденту “Ъ” МАКСИМУ ИВАНОВУ руководитель фонда «Петербургская политика» МИХАИЛ ВИНОГРАДОВ.
— Приведут ли эти выборы во власть новых людей?
— Одним из смыслов политических реформ 2000-х годов было максимальное закрытие доступа в политическую элиту. Я думаю, что на принятие решений довлел страх: что вот приходит какой-то независимый парламентарий и рано или поздно начинает пить чай из стакана президента, как это было в Грузии с Эдуардом Шеварднадзе. Пустили его во власть, а он тут устраивает революцию… Как раз грузинская и украинская революции в свое время стали довольно серьезным импульсом к превращению элиты в замкнутую бюрократическую корпорацию. Я думаю, тогда целенаправленно делался акцент на создание нескольких механизмов защиты от «несистемных» элементов. Первый — введение партсписков, заметное сокращение доступа на выборы в Госдуму. То есть нужно пройти через сито партий, поэтому доступ крайне затруднен или стоит довольно дорого. А выборы в исполнительную власть минимизировались с отменой губернаторских выборов, да и избираемые мэры остались далеко не всех городах. В итоге политическая система настроена на минимизацию несанкционированного доступа новых лиц.
— Ситуация 2011 года чем-то отличается от прошлого выборного цикла?
— Закрытая система себя в чем-то изживает, потому что ключевой запрос, который сегодня есть у избирателя, это запрос на новые лица. Главное ощущение избирателя, которое сегодня есть от политического процесса, это тотальная усталость — от персон, от власти, от «Единой России», от всех. Хотя кампания Михаила Прохорова была откровенно слабой, она показала, что запрос на новые лица существует. Люди впервые стали пересказывать с тем рвением, с которым сегодня распространяют вирусные ролики с критикой «Единой России», обменивались ощущениями от билбордов Прохорова, от интервью. Импульс был сильнее содержания.
— Созданием «Общероссийского народного фронта» власти пытались подыграть этим настроениям?
— По замыслу ОНФ должен был справиться с раздражением партийностью и при этом, безусловно, апеллировал к анекдоту позднесоветской эпохи о том, что чтобы выйти из КПСС, нужно иметь рекомендации двух беспартийных. Но в этом качестве он не вполне сработал. В целом ряде территорий было трудно найти людей, еще не рекрутированных в «Единую Россию», как в какой-нибудь Белгородской или Кемеровской области, где всеми предыдущими кампаниями все было зачищено. Хотя были исключения. Можно взять пример Курганской области с Александром Ильтяковым (возглавил региональную группу партии.— “Ъ”), местным колбасником, довольно ярко выступавшим на конференции «Единой России» в Екатеринбурге, который действительно представал в роли нового лица. Появился Лысаков, который на фоне других людей, боровшихся за права автомобилистов, ничем не выделялся, и сказать, что он привел голоса автомобилистов и «синих ведерок», было бы большой смелостью. Ставка на «селебритиз» не вполне оправдалась, потому что оказалось, что они работают не достаточно активно. Два примера: это не самое удачное участие в праймериз актрисы сериала «Универ» Марии Кожевниковой и провал на праймериз певицы Надежды Бабкиной. А дальше возникал вопрос: кого же звать в элиту…
— Тем не менее в избирательные списки попали далеко не все действующие депутаты. Минимум шесть руководителей комитетов и еще ряд профессионалов не получат мандаты. Им подобрали качественную замену?
— Признаков того, что были профессиональные, содержательные претензии к когорте депутатов и на их место приходит новая генерация, я не вижу. Дума остается источником статуса, лоббистской активности, но я не вижу, чтобы появился какой-то кадровый резерв. Мне кажется, что никакого качественно нового запроса к будущей Думе не предъявлялось. В нынешнем своем положении как структура, оформляющая принимаемые за нее решения, она никого не напрягает. Любая большая система, принимая решения, отсекает самые эффективные и самые тупиковые, выбирая средние — это касается и кадровой политики.
— Вместе с тем в списки не включили и часть губернаторов. Для них это сигнал или просто констатация, что они не вытянут партию в своем регионе?
— Есть губернаторы, которые возглавили списки в региональные парламенты, есть губернаторы, которые не приращивают «Единой России» собственного рейтинга либо в силу собственной усталости, либо в силу малой известности. Как следствие, не попал в список, например, Богомолов в Кургане. Есть губернаторы, которые стали заложниками внутриэлитных конфликтов, как Чиркунов в Перми или — в меньшей степени — Кузнецов в Красноярском крае, где сначала поставили Шойгу в список, чтобы он конкурировал с Прохоровым, а потом выяснилось, что к Кузнецову остались какие-то вопросы по итогам истории с Прохоровым. Общей ситуации нет, но, конечно, для губернатора невключение в список «Единой России» — это не очень хороший знак.
— Можно ли назвать парламент привлекательной площадкой для общения бизнеса с властью или попадания во власть? И вообще, может ли стать думский статус трамплином для карьерного роста, как было, например, с Владимиром Груздевым?
— Если искать в депутатском мандате не источник неприкосновенности и не источник коммуникации с какими-то сильными людьми, он почти ничего не дает. Рост Груздева занял не один год. И тут ситуация завязана на то, что в исполнительной власти, очевидно, есть нехватка качественных кандидатов в губернаторы. В таких случаях депутатский мандат нелишний для попадания в лонг-листы, но недостаточен даже для включения в шорт-лист.
— Стоит ли ждать появления на федеральном уровне новых политиков, например, из регионов?
— Количество людей с опытом политического управления в стране возрастает. Есть политические вице-губернаторы, есть политтехнологи, пошедшие в политику. В регионах понимают, что нужно балансировать, маневрировать, поэтому там вырастают политические управленцы, но они довольно редко попадают на какой-то верхний уровень. Они остаются скорее сервисными людьми, хотя информированными и влиятельными. Потребность в них будет расти, так как нужно обеспечивать содержание той же «Единой России» — задача прагматизации партии будет стоять. Что касается публичных фигур из тех, для кого Госдума будет таким утешительным призом, называют несколько мэров. Говорят о мэре Красноярска Пимашкове, иногда — о мэре Астрахани Боженове, для которых депутатство будет, как сенаторство для бывших губернаторов: синекурой, пенсией, но не более того. Появились персоны через МКС «Единой России», которые себя проявили, закрепились, но все равно им предстоит доказать, что они ценны не как участники конкретной команды, а по своим профессиональным качествам. Харизматиков в регионах сегодня почти не просматривается, такая модель не является социально одобряемой.
— Это касается и «Единой России», и оппозиции?
— По большему счету да. Может быть, чуть активнее с новыми лицами пытались работать в «Справедливой России». Даже Оксана Дмитриева, которую и раньше знали, явно идет по нарастающей, порой воспринимается едва ли не как петербургская Тимошенко. Произошла эволюция лидеров. Геннадий Гудков, много лет восхвалявший спецслужбы, вдруг предстал критически мыслящим почти что интеллектуалом. В «Единой России» остался по-прежнему дефицит полемистов. По сути, единственным полноценным полемистом является сегодня Андрей Макаров. Что касается других партий, в КПРФ новые лица никогда не поощрялись, и наоборот, в этом году появилась ставка на реинкарнацию старых лиц в лице господина Черкесова или менее удачная ставка на господина Лебедя-младшего (последний выбыл из списка партии «по состоянию здоровья».— “Ъ”). А так — Савицкая, Алферов, Зюганов, адмирала Комоедова вытащили, который тоже себя пока никак не проявил в кампании КПРФ. ЛДПР всегда была интересна как локомотив в элиту каких-то отдельных игроков, которые потом переходят в «Единую Россию» или куда-то еще, и ЛДПР в этом качестве себя осознавала. Но ЛДПР, по-моему, тоже ревниво относится к новым персонам. Поэтому новых лиц в принципе не появилось ни у одной из партий.