На прошлой неделе состоялось сразу два юбилея: российское олимпийское движение отпраздновало столетие, а президент Международного олимпийского комитета (МОК) Жак Рогге — десятилетие во главе МОК
Эти 10 лет ознаменовались масштабной войной с допингом, увеличением коммерческой привлекательности Олимпийских игр и победой сочинской заявки на право провести Игры-2014 в России. Как раз в Сочи президент МОК, получивший накануне в подмосковных Горках российский орден Дружбы из рук президента РФ, рассказал "Огоньку", с чем он боролся все эти годы, оценил шансы Дагестана на проведение юношеских Игр и объяснил, почему Катар никогда не получит зимнюю Олимпиаду.
— Вы возглавили Международный олимпийский комитет в 2001 году, когда олимпийское движение переживало явный кризис: коррупция, череда громких скандалов с допингом. С чем бороться было сложнее всего?
— Я бы не сказал, что бороться с чем-то было сложно, я вообще такими категориями не оперирую. Да, было много работы, на меня выпала дополнительная ответственность, но это не было сложно. Притом, когда я стал президентом МОК, все разговоры о коррупции уже закончились. Ведь реформа МОК прошла в 2000 году — тогда я еще работал в Исполнительном комитете МОК. А я стал президентом уже на следующий год.
— Ваше президентство часто ассоциируют с допинговой революцией в спорте. Таких жестких мер, какие ввели во время вашего руководства, не было никогда. Вы верите, что допинг может быть полностью искоренен?
— Полностью уничтожить его невозможно, потому что допинг — это мошенничество, а инстинкт получить собственную выгоду, обмануть заложен в самой природе человека. Из-за этого в обществе всегда будут процветать обман и криминал. Естественный ответ на эти явления — полиция и суды. То же самое и в спорте. Мы не можем даже мечтать, что когда-нибудь спорт полностью избавится от мошенничества и допинга — это утопия. Но мы можем постараться свести случаи употребления допинга к минимуму.
— Вам не кажется, что спорт постепенно превращается в гонку фармацевтических компаний?
— Ситуация, когда спортсмены обращались к фармацевтам, чтобы улучшить результаты, существовала всегда. Тут весь вопрос в том, что именно они используют. Если это те препараты, которые помогают восстановиться, если они не запрещены — нет проблем. Но когда появляются новые препараты, которые могут оказать влияние на результат, это нужно обязательно контролировать. Мы постоянно совершенствуем систему тестирования, находим все новые и новые запрещенные препараты. При этом я не хочу сказать, что между спортом и фармацевтами идет какая-то война. Нет, нам нужны фармацевтические компании, они действительно помогают спортсменам. Наша задача — находить здесь случаи мошенничества и пресекать их.
— Колумб открыл Америку миру, вы открыли Олимпийские игры для Южной Америки — в 2016 году в Рио-де-Жанейро пройдут первые в истории южноамериканские Игры. Сравните эти два события с исторической точки зрения.
— Я не могу сравнивать, это совершенно разные вещи. Открытие Колумба — это веха, настоящий исторический момент. А в Рио просто пройдут хорошие Игры, но такой роли они, конечно, не сыграют.
— Но что будет дальше — Африка, Ближний Восток?
— Я не могу сказать, мы сами увидим. Тут все зависит от заявки: если она действительно сильная, то все возможно. Я хочу сказать, что МОК не смотрит на этот вопрос с континентальной точки зрения. Когда мы голосовали за Сочи, мы голосовали не за Кавказ, а за один конкретный город, за заявку. Для нас было важно, что это та заявка, которая может обеспечить хорошие Игры прежде всего спортсменам. Это могло быть где угодно: в Сибири, центральной части. Но в данном случае получился Кавказ. Поэтому такого стремления — провести Олимпиаду непременно в Африке или Латинской Америке — у нас нет. Олимпиада приходит туда, где ее ждут, где могут создать лучшие условия для спортсменов.
— В 2022 году Катар примет чемпионат мира по футболу. Играть футболисты будут на закрытых стадионах с кондиционерами — на улице в это время будет плюс 40. Но условия обещают потрясающие. Не кажется ли вам, что с тем же успехом Катар мог бы провести у себя и зимнюю Олимпиаду, насыпав под крышей искусственный снег?
— А как бы вы там организовали прыжки с трамплина, например? Знаете, какое для этого нужно построить здание! Зимняя Олимпиада в Катаре — это невозможно. Да, они могут построить каток для хоккея или фигурного катания, но горные лыжи, бобслей, сани никогда не смогут уйти под крышу. Вот летние Игры Катар провести бы мог, но никак не зимние.
— Сочи, конечно, не чета Катару. Но все же тот факт, что Олимпийский комитет доверил зимнюю Олимпиаду этому городу, вызывал разные вопросы. Были ли у вас какие-то сомнения насчет кандидатуры Сочи?
— Если бы у нас были вопросы к Сочи, то мы бы не одобрили заявку. Мы выбрали ее потому, что она была лучше остальных. Россия продемонстрировала колоссальный потенциал для того, чтобы провести Игры на отличном уровне, вот почему мы здесь. Это очень важно понять. Мы выбрали Сочи не потому, что это красивый город, который стоит на берегу Черного моря, а потому что спортсменам здесь будет лучше, чем где бы то ни было еще.
— Как вы оцениваете подготовку сейчас? Есть ли у вас какие-то вопросы к организаторам?
— Нет, вообще никаких вопросов. Есть еще много работы, которую нужно выполнить, но никаких опасений по этому поводу у меня нет. Оргкомитет работает очень хорошо, ощущается сильная поддержка от правительства, есть все экономические гарантии, большой энтузиазм среди населения. Я могу сказать, что мы счастливы иметь такого партнера. Лично мне нравится город, Олимпийский парк, горы. Дайте мне немного времени освоиться, и я расскажу о своих любимых местах в Сочи.
— В преддверии Игр-2014 российские команды, которые не блещут результатами, укрепляют состав с помощью приглашенных спортсменов. Как вы относитесь к натурализации?
— Для натурализации существуют объективные причины. Например, когда спортсмен уезжает в другую страну, потому что женился или хочет начать новую жизнь, я не вижу в этом ничего плохого. Другое дело, что иногда национальные олимпийские комитеты покупают зарубежных спортсменов, предлагая им гражданство на два-три года, а потом атлеты возвращаются обратно к себе. Вот это мне не нравится, это противоречит олимпийскому духу. Я выступаю против такой искусственной натурализации, но вы должны понимать, что повлиять на это МОК не в силах. Решение о предоставлении гражданства принимается на уровне государства, и мы с ним можем только согласиться.
— В следующем году в Лондоне пятиборцы будут стрелять из лазерного оружия. Что вы думаете о технической революции в спорте?
— Я думаю, что она может быть очень полезна при условии, конечно, что не будет нарушать традиционные олимпийские ценности. Вспомните, сколько разговоров шло о специальных плавательных костюмах, которые помогали спортсменам плыть быстрее. За год с небольшим было побито 140 рекордов — это неслыханно! К чести Международной федерации плавания, ей хватило мужества для того, чтобы запретить использование таких костюмов. С другой стороны, посмотрите на прыжки в высоту. Раньше спортсмены прыгали с бамбуковыми шестами и не долетали и до 5 метров. Сейчас шесты делают из композитных материалов, и результаты поднялись до 6 метров. При этом соревновательный дух потерян не был: здесь не было такого вала рекордов, как в плавании. И еще один момент. Мы выступаем за равенство. Если в какой-либо стране придумали какое-то техническое новшество, то оно должно быть доступно всем.
— К слову о равенстве. Сможет ли принять участие в Олимпиаде-2012 Оскар Писториус, спортсмен, который бегает с протезом ноги, и Карстен Семеня, которую обвиняли в смене пола?
— Если оба спортсмена пройдут квалификацию, если национальные олимпийские комитеты включат их в заявку, то никаких преград для них не будет. Писториус — такой же спортсмен, как и все остальные. Протез не дает ему преимущества. А в отношении Семеня прошла масштабная проверка, которая не выявила каких-то нарушений с ее стороны. Так что их участие зависит только от результатов.
— Насколько серьезно обсуждался в МОК вопрос о том, чтобы предоставить Дагестану право проводить юношеские Олимпийские игры в 2018 году?
— Ситуация несколько другая. К нам пришли люди из Дагестана и сказали, что у них есть намерение провести Игры в Махачкале, что они хотят стать кандидатами. Наша реакция? Мы были рады. Потому что когда имеешь дело с сильной кандидатурой, это всегда приятно. Конечно, у нас будут и другие кандидаты, но лично я доволен тем, что Махачкала подаст свою заявку.
— Что вы знаете о Дагестане?
— Это регион, который серьезно работает в области туризма и отдыха. Там идут очень интересные процессы по развитию.
— Вас не смущает, что этот регион называют "горячим"?
— Знаете, когда мы получим заявку, то будем внимательно все изучать. Нам предстоит оценить все положительные и отрицательные моменты, чтобы составить общую картину. Только после этого мы примем какое-то решение.
— Как вам кажется, вообще организация подобных крупных спортивных событий может помочь стране решить политические конфликты, сделать регион менее опасным и напряженным?
— Мне бы этого хотелось, но Олимпиада — это всего лишь соревнование, которое не может решить глобальные мировые проблемы. Чудес не бывает. Мы всегда сражаемся на стороне добра, но наших сил хватает лишь на то, чтобы улучшить инфраструктуру в регионе, вокруг, но общечеловеческие проблемы мы решить не можем. Единственное, мы можем служить примером: ведь Олимпиада объединяет всех спортсменов мира, а это хороший урок.
— Вы не боитесь повторения беспорядков в Лондоне в следующем году?
— Никаких опасений на этот счет у меня нет. Лондон хорошо готов, а безопасности будет уделено самое большое внимание. Поэтому я не переживаю.
— Британские журналисты из BBC полтора месяца назад опубликовали статью, в которой говорилось о том, что Азербайджан купил несколько медалей Игр-2012 для своих боксеров. Как идет расследование по этому вопросу?
— Мы сразу попросили у них доказательств, но их не оказалось. Без доказательств обвинять очень легко, но наказывать так мы никого не можем. Сейчас свое собственное расследование проводит Международная федерация бокса, ее решение должно появиться в ближайшие пару недель. После того как мы его получим, выступим со своей официальной позицией по этому поводу. Что касается СМИ, то мне кажется, что лучше, когда журналисты будут оперировать реальными фактами. Мы готовы бороться с мошенничеством, но нам нужны факты.
— Перейдем к более радостной теме. Ваш любимый вид спорта — регби — включили в программу Олимпиады. Вы рады?
— Для Олимпиады это очень хорошо — это красивый и зрелищный вид спорта. Я прогнозирую, что через 3-4 года и в России появится очень сильная сборная по регби. У вас есть тренеры, великолепная система организации, грамотный подход, а страна настолько большая, что со спортсменами проблем точно не будет. Помяните мое слово: через 3-4 года в России начнется регби-бум.
— Главное событие сочинской Олимпиады — это хоккей. Ходило много разговоров о том, что НХЛ может не отпустить своих игроков в Россию. Удалось ли этот вопрс решить?
— Это не в нашей компетенции. Я очень хочу увидеть энхаэловских звезд в Сочи. Приезд таких игроков — это всегда здорово. Я слышал, что Овечкин говорил, что во что бы то ни стало примет участие в домашних Играх. Надеюсь, что так и произойдет.
— 2013 год станет для вас последним на посту президента МОК. Что вы хотите успеть сделать до этого времени?
— Я должен убедиться, что Игры в Сочи пройдут на высочайшем уровне, что они будут успешны. Мы должны продолжать бороться с допингом, договорными матчами и нелегальными ставками. Должны помочь государствам наладить тесный контакт со спортивными организациями. Много работы. Но две главные проблемы — это ставки и допинг. Они наносят большой урон всему олимпийскому движению. Если вы смотрите какой-то матч и не можете быть уверены в том, что игра ведется по правилам, то вы не можете насладиться зрелищем.
— Почему ваши предшественники с этим не боролись?
— Незаконные ставки и договорные матчи — это новый феномен. Без интернета проводить такие манипуляции было гораздо сложнее, поэтому во времена Майкла Килланина или Хуана Антонио Самаранча такой проблемы не существовало. Что касается допинга, то борьба с ним велась всегда. Возможно, сейчас ей уделяют больше внимания. Я могу объяснить это тем, что сам вышел из спорта и знал проблему изнутри.
— Когда вы уйдете в отставку, что сможете назвать своим главным достижением?
— Достижения последнего 10-летия — это не моя личная заслуга, а работа команды. Мы можем гордиться тем, что провели очень хорошие Игры, создали юношеские Олимпийские игры, смогли генерировать большую финансовую прибыль и вкладывать ее в развитие спорта. Опять-таки мы жестко боролись с допингом и незаконными ставками. Но, повторюсь, это вовсе не лично моя заслуга, а работа всей команды.