гастроли / балет
В Национальной опере прошла украинская премьера "Двух историй любви" — балетного проекта солистов Мариинского театра Дениса и Анастасии Матвиенко. Помимо "Кармен-сюиты" и "Radio & Juliet", возникла и третья "история любви" — Денис Матвиенко назначен руководителем балетной труппы Национальной оперы. Рассказывает ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Показанные вместе спектакли по "Кармен-сюите" Бизе--Щедрина и "Radio & Juliet" на музыку британских рок-идолов Radiohead, казалось бы, разделяет огромная временная и географическая пропасть. Мировая премьера первого состоялась в 1967 году в московском Большом театре при участии главной Кармен всех времен и народов Майи Плисецкой. Второй в 2005-м сочинил Эдвард Клюг для возглавляемой им труппы Национального театра Словении.
То, что в обеих композициях главные партии исполняли украинские солисты питерской Мариинки Анастасия и Денис Матвиенко — не единственный фактор сближения разнородного материала. Главное, что объединило два отделения представления в крепкое целое,— это ощущение невесомости, блестяще переданное в танце и Альберто Алонсо, и Эдвардом Клюгом.
Проявлялось оно в самых разных вещах: в "лунной" походке Тореро (Денис Матвиенко), имитирующей замедленную съемку, раскачивании тел Ромео и Джульетты, чьи ноги в кульминационных сценах будто привинчены к сцене (Анастасия и Денис Матвиенко). Но еще сильнее — в радикальной попытке оторваться от литературных первоисточников.
Эдвард Клюг прокручивает историю веронских любовников в обратном направлении, от конца к началу, со вкусом и азартом внедряет небалетное в балет. По сути, визуальный ряд "Radio & Juliet" начинается и заканчивается видеопроекцией во весь огромный задник сцены Национальной оперы. На ней зритель наблюдает Джульетту в интерьерах, напоминающих морг, да и сама героиня больше похожа на живой труп.
Выпущенные на сцену шестеро крохотных (в сравнении с фигурой на экране) танцовщиков и дубль-Джульетта искусно взаимодействуют с видеорядом и постоянно меняющим направление светом, меняя к тому же ипостаси. Здесь пятый дубль Ромео может вмиг стать Тибальдом, а Меркуцио превратиться в патера Лоренцо — притяжение актера к роли тоже сведено к минимуму.
Если "Radio & Juliet" сопровождали 12 композиций Radiohead в записи, то "Кармен-сюиту" танцевали под живой симфонический оркестр. Контрастировал и визуальный ряд спектаклей: пышное красное полотно над огражденной полукруглым забором сценой-ареной в "Кармен-сюите" против "нулевой" сценографии "Radio & Juliet". Как и Джульетта у Клюга, Хозе у Алонсо к концу истории формально жив, но внутри абсолютно выжжен. Тема рока, многократно повторяемая Щедриным в музыке, у хореографа превратилась в немощную бесполую фигуру, которую хоть Тореро, хоть Кармен способны отбросить в сторону одним движением пальца.
Композиционно "Кармен-сюиту" определяют вовсе не действия солистов, а перемещения кордебалета. Кармен, Хозе и Тореро здесь вроде быков на арене, а все прочие — вольные и невольные наблюдатели. Сначала они возвышались над сценой, сидя над забором лицом к зрительному залу, затем переместились поближе к ведущим персонажам, а в финале сели на краю сцены спиной к зрителю, практически вровень с тем, кто обеспечил обоим гастрольным представлениям аншлаг.
Таких же аншлагов хочется пожелать и новоназначенному руководителю балетной труппы Национальной оперы Денису Матвиенко — его вновь вспыхнувший роман с главной сценой страны был, по сути, третьей "историей любви", представленной в рамках минувших гастролей.