"Земля без хлеба"

"Земля без хлеба"

(Las Hurdes. Terre sans pain, 1932)

Из всех идолов Парижа 1920-х, выведенных в "Полночи в Париже" Вуди Аллена, лучше всего удался туповатый Луис Бунюэль. Смешно и неожиданно видеть сюрреалиста, начисто лишенного воображения. Но в СССР "Землю без хлеба" хвалили за то же самое: "обилие, полнота сведений, протокольная деловитость в фиксации фактов, абсолютное отсутствие эмоциональных подхлестов". Странная коллизия. Вот человек снял "Андалузского пса" (1928) и "Золотой век" (1930), резал женский глаз бритвой, впрягал монахов в рояль, навьюченный дохлыми ослами, а потом стал — на одну минуточку — соцреалистом. Снял документальный фильм о первобытной нищете, царящей в земле урдов, богом забытых горных деревеньках на границе Испании и Португалии. Согласитесь, что сама фраза "сюрреалист снял документальный фильм" звучит совершенно сюрреалистически. История "Земли" вообще — оптимистическая трагедия. Бунюэль обсуждал книгу этнографа Мориса Лежандра об урдах с анархистом из Уэски Рамоном Асином, учившим рабочих рисованию, и тот вдруг сказал: "Слушай, если я выиграю большой приз в лотерее, я оплачу расходы по фильму". И через пару месяцев выиграл 100 тысяч песет, 20 из которых вложил в фильм! В 1936 году началась гражданская война, фалангисты пришли за Асином, но он ускользнул. Тогда они взяли в заложницы и пообещали убить его жену. Асин сдался: фашисты расстреляли обоих. На самом деле Бунюэль, как ему было свойственно, всех обманул. Он был революционером, но ни в коем случае не соцреалистом. "Земля без хлеба" — третья часть триптиха, начатого "Псом" и "Веком". Что мы увидим на экране, если выключить звук? Да, нищая, скалистая, укромная область, некогда — убежище бандитов и евреев, бежавших от инквизиции. Но в самом начале из дома выходит невозмутимый бык. Камера следит за жабой и змеей. На городском празднике недавно женившиеся удальцы на скаку отрывают голову петуху. Девочка, увешанная серебряными амулетами и украшениями, похожа на куклу. Другую девочку, больную, осматривает кто-то из съемочной группы: весь экран занимает ее распахнутый рот. Снежная коза срывается в пропасть: камера следит за ее падением. А вот еще: пчелы облепляют и умерщвляют больного осла. Бунюэля, кстати, обвиняли в том, что и козу столкнули со скалы по его просьбе, и осла он якобы намазал медом, чтоб привлечь пчел. Не родной ли это брат дохлых ослов из "Андалузского пса"? А жаба? Жан-Клод Карьер рассказывал: Бунюэль приветил его, узнав, что первый сценарий Карьер написал о сексуальной жизни жаб. Агония животных, бык в доме, дети-куклы — это же чисто сюрреалистические образы, которые в такой концентрации за месяц съемок вряд ли возможно подсмотреть. На экране — реальность, которую Бунюэль направил в русло близкой ему образности. Это ощущение крепнет, если включить закадровый текст. Вроде бы сухая публицистика: сказаны все правильные слова и о нищих детях, которых в школе лицемерно учат уважать частную собственность, и о проблемах с питьевой водой. Но, показывая осла, Бунюэль сообщает для пущего мандража, что за неделю пчелы убили трех человек и одиннадцать мулов. Непонятно, как еще кто-то живой дождался там Бунюэля, особенно — ослы. Про больную девочку, якобы два дня — пока Бунюэль ее не приметил — пролежавшую на улице, закадровый голос сообщает: еще через два дня она умерла. Поди проверь. Но чтобы проверять сюрреалистов, надо сначала поверить в горящих жирафов Дали и муравьев, выбегающих из дырки в ладони в "Андалузском псе".

"Флибустьер"

(The Buccaneer, 1938)

Сесиль Блаунт Де Милль был воинствующим консерватором, нетерпимым христианином и абсолютно циничным мастером. Он знал, что зрителям "нужны Библия, секс и кровь", а зрителей он уважал. В "Флибустьере" вместо Библии — конституция США, что, впрочем, одно и то же, а вместо плащаницы — звездно-полосатый флаг. Жан Лафитт (Фредрик Марч), вождь пиратской республики Баратария, в жизни — неприятный работорговец и шпион, а на экране — романтический рыцарь, поставил свою немалую флотилию на службу Штатам и решил исход англо-американской войны (1812-1815), выиграв битву за Новый Орлеан 8 января 1815 года и отомстив за сожженный в первых сценах Белый дом. С чего это он сделал, фильм не объясняет, да и зачем: просто полюбил пират демократию с первого взгляда. За секс отвечает пухленькая голландка Гретхен (Франческа Гааль), переходящая, как вещь (ее даже в какие-то ящики пакуют), из одних пиратских рук в другие, пока не осядет на флагманском судне Лафитта. Ну а за кровожадную романтику — выписанная с барочным темпераментом пиратская орда, этакое махновское гуляйполе XIX века.

"Сильвия Скарлетт"

(Sylvia Scarlett, 1935)

Фильм Джорджа Кьюкора числится самым громким провалом 1930-х, но в наши дни кажется сюрреалистическим бриллиантом чистой воды. На его фоне тускнеют даже "В джазе только девушки". Там смешно, что герои — но не зрители — в упор не видят в "девушках" переодетых мужиков. Здесь красавица Кэтрин Хепберн, чья Сильвия в силу тяжелых семейных обстоятельств перевоплотилась в Сильвестра, затопляет экран таким двусмысленным, андрогинным, античным обаянием, что голова кружится. Правда, от режиссерского своеволия она кружится еще пуще. Мелодраматический зачин готовит плутовской роман о трио мошенников: Сильвия, ее папаша и контрабандист Джимми (Кэри Грант). Все бы хорошо, но, устыдившись того, что они обманули доверчивую горничную Моди (Денни Мур), эти трое берут ее в свою компанию и переквалифицируются в труппу бродячих Пьеро. На экране эта перемена решена дешево и сердито: все вдруг начинают петь и плясать. При этом фильм мюзиклом не становится, а гонит без передышки дальше — к трагедии с двойной гибелью от любви и снова — к бурлеску.

"Преступление господина Ланжа"

(Le Crime de monsieur Lange, 1935)

Принято восхищаться тем, что шедевры Жана Ренуара "наполнены воздухом", как живопись импрессионистов. "Ланж" наполнен особым воздухом — Народного фронта, солидарности простых людей. Амедей Ланж (Рене Лефевр), убийца-мечтатель в бегах, и его подруга Валентина (Флорель) рассказывают посетителям харчевни свою историю, те спасают их от полиции. Ланж убил эксплуататора, жулика и совратителя Батала (Жюль Берри), спасая от проворовавшегося экс-хозяина рабочий кооператив. Фильм — плод опьянившей Ренуара встречи с пролетарской труппой "Октябрь". Съемки на грани импровизации проходили тоже в атмосфере опьянения, как творческого, так и буквального. Что не помешало такому головокружительному открытию Ренуара, как круговая панорама в сцене убийства. Благодаря ей не замечаешь, что снятого со спины Батала изображает анонимный техник: Берри в тот день пропадал без вести в казино или на скачках. А сценарист-поэт Жак Превер сотворил самую смешную реплику французского кино. Умирающий Батала зовет священника, забыв, что сам одет в краденую сутану.

"Парад любви"

(The Love Parade, 1929)

Первый говорящий фильм и первый мюзикл в фильмографии величайшего комедиографа Эрнста Любича — не шедевр. Проба сил в новом жанре и новой технике, тяжеловатая, но обаятельная. В чистейшем виде — архетип голливудского мифа о то ли балканских, то ли среднеевропейских опереточных монархиях, где венценосцы и их двор ведут себя, как капризные звезды мюзик-холла. Луиза (Дженнет Макдональд), королева-девственница Сильвании, вызывает на ковер военного атташе в Париже, графа Альфреда Ренара (Морис Шевалье): его любовные эскапады перешли все границы дозволенного. Но и она не может устоять перед красавчиком. Тот, правда, обижается, что, женившись на Луизе, он стал не полноценным королем, а лишь принцем-консортом. Едва не сорвав оперное представление в честь неописуемого афганского посланника, Ренар уже упаковал было чемоданы, чтобы вернуться в Париж, но Луиза пообещала ему, что будет всегда звать его "мой король", и голубки примирились. Если бы они еще и не пели при этом, цены бы фильму не было.