Премьера кино
В прокат вышел "Бой с тенью-3: Последний раунд", третий фильм про чемпиона мира по боксу, постоянно вляпывающегося в истории. Во втором фильме к спортивной тематике примешивался наркотрафик, в третьем — авторы решили дать еще больше воли фантазии и вплели в сюжет генную инженерию. В режиссерское кресло вернулся автор первого "Боя" Алексей Сидоров и сделал все, что мог, для поддержания былого драйва — удалось это, по ощущениям ЛИДИИ МАСЛОВОЙ, лишь отчасти.
Начинается "Последний раунд" стремительно, с места в карьер, и весьма обнадеживающе: сильно заросший волосами, но все равно узнаваемый Андрей Панин мчится сквозь джунгли, раздвигая трехмерные папоротники. За ним гонятся вооруженные туземцы, загоняющие его на дерево, где он встречается глазами с ядовитой змеей (змею надо запомнить — это ключевой образ фильма). Сразу становится понятно, что панинский персонаж Вагит Валиев, главный антигерой картины, продолжает вести тот же, что и в прошлых сериях, рассеянный образ жизни, на который его вдохновили беспорядочное чтение в тюремной камере и прежде всего концепция социального мыслителя Гоббса о том, что жизнь — это война всех против всех.
А вот главный герой Артем Колчин (Денис Никифоров), наоборот, расслабился и в качестве ушедшего на покой чемпиона эксплуатирует свой звездный статус, работая телевизионным клоуном: то конкурс бальных танцев выиграет, то показательный бой с кенгуру. Приходится его супруге (Елена Панова) взять на себя функции настоящего боксера, например, разбив нос мужниной слишком навязчивой партнерше по танцам. В довершение победы жена разбивает засосавший героя ненавистный телевизор и уходит, ученик Колчина превращается в овощ после боя с демоническим и непобедимым Антонио Куэрте, а неугомонный Валиев звонит Артему по телефону, сообщает, что Куэрте не человек и присылает билет в Гонконг. Там героя сразу сажают в кутузку, поймав на таможне с десятью подброшенными граммами героина. Для полного комплекта остается вытащить на сцену представителя компетентных органов полковника Нечаева (Дмитрий Шевченко), который в третьем фильме тоже поначалу появляется в непривычном виде — на даче в панамке и тельняшке. Однако, услышав предложение смотаться в Гонконг за счет управления, полковник решительно откладывает в сторону секатор и вспоминает навыки кантонского диалекта.
Все эти знакомые, немного игрушечные и условные фигурки, из которых складывается "Бой с тенью", изначально были придуманы, расставлены и оживлены настолько удачно, с таким искренним режиссерским интересом к героям, что даже ситуация последнего раунда, когда у игроков почти не осталось каких-то неизбитых ходов на истоптанном жанровом поле, не раздражает. С правилами этой игры легко соглашаешься и особого желания спорить с ними не возникает даже при абсолютном понимании, насколько они примитивны и глупы, но ведь не требуешь же от сидящих в разных углах ринга боксеров, чтобы они перестали дубасить друг друга и станцевали какой-нибудь затейливый менуэт.
Конечно, хотелось бы и в последнем "Бое" увидеть что-нибудь равное по силе воздействия эпизоду из первого фильма, в котором слепой боксер, постукивая тросточкой, на ощупь вскрывает банк на два миллиона, чтобы сделать операцию по починке порванной сетчатки. В третьем — зато тоже есть кое-что: генно-модифицированный боксер, который из-за подсаженного ему в ДНК змеиного гена не видит противника, когда тот стоит неподвижно, зато, как бестолковая кобра, бросается на отвлекающий взмах руки. В общем-то вся концепция такого зрелища, как "Бой с тенью", сводится к реакциям на странное поведение русских героев, которые ведут себя в любой точке земли так, будто все обязаны понимать их с полуслова. Заплутавший в джунглях русский чемпион тормозит китайского селянина на красном грузовике со словами: "Братан, до Тушина", а по дороге поет с ним "Подмосковные вечера". Герой Андрея Панина неразборчиво, но гордо бормочет китайскому мафиози, предложившему ему одну, западную, половину мира: "Слишком много для Атоса, слишком мало для графа де ля Фер". А когда нет слов, не приходят в голову остроумные афоризмы из зачитанного на шконке Валиевым цитатника, не спасают подходящие на все случаи жизни "Три мушкетера", то под рукой оказывается уже звучавший во втором "Бое в тенью" 90-й псалом, который охраняет от всего на свете, а также гарантирует победу и над всеми ползучими гадами, и над собственной тенью.