Выставка фото
Мультимедийный комплекс актуальных искусств решил при поддержке Росбанка и MasterCard познакомить немецкую публику с русскими практиками фотографии как живописи. "Тихое сопротивление" в выставочном зале Мартин-Гропиус-Бау оценил ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
В день открытия выставки Берлин сам стал похож на шедевр пикториализма: в столицу объединенной Германии пришел туман. В этом году немцы отмечают двухсотлетие со дня самоубийства великого драматурга Генриха фон Клейста, и природа, вполне в романтическом духе, решила подготовиться к юбилею, наступающему 21 ноября. Клейст страдал от "черной меланхолии", вызванной, в частности, тем, что о нем крайне пренебрежительно отзывался Гете. Трагическая история чем-то напоминает незаметно ушедших под воду пикториалистов.
"Тихое сопротивление" оказалось в хорошей компании. По соседству в выставочном зале Мартин-Гропиус-Бау выставляется китайский бунтарь Ай Вэйвэй со снимками, сделанными в Нью-Йорке, и классик фоторепортажа Юджин Смит. Все выставки вместе дают идеальное представление о том, какой бывает фотография, в каких формах она сохранилась до наших дней, а в каких — ушла безвозвратно. В снимках американца Юджина Смита зародился международный стандарт фоторассказа о жизни. Его манера, характерная для мастеров легендарного агентства Magnum, узнается во всех победителях и номинантах конкурса World Press Photo. Ай Вэйвэй, наоборот, был в числе первых художников, превративших фотографию из цели в средство для документации так называемых социальных скульптур, проще говоря — акций, длящихся считаные минуты. Ну а русские светописцы выглядят тем жеребенком из стихотворения Есенина, которому уже не догнать скорый поезд. Мастера авангарда, хорошо известные в Европе — Александр Родченко, Борис Игнатович и другие,— сделали все, чтобы от пикториализма остались рожки да ножки. Родченко даже писал возмущенные филиппики: "Мы боремся, собственно, даже не с живописью (она и так умирает), а с фотографией под живопись".
Надо сказать, что живопись в целом достойно вышла из схватки. С пикториализмом все сложнее. Это снимки, сделанные до того, как у фотографии появился собственный язык. На рубеже XIX и прошлого века ей приходилось говорить на чужом наречии, чтобы выжить и утвердиться в качестве искусства, а не циркового представления. Классики пикториализма, как отечественные, так и западные, имитировали живопись реализма и символизма в попытке показать, что фотография умеет делать миру красиво. Но печатные техники и фильтры, в изобилии использовавшиеся пикториалистами, дают эффект не бесконечного пространства и суровой вещности предмета, а, наоборот, делают объект съемки плоским и почти рукотворным. Фотоаппарат, инструмент точный, как скальпель, как будто тонет в дыму.
Заимствование сюжетов у декадентов и передвижников делает "Тихое сопротивление" зрелищем тоскливым до невозможности. В социальной критике Василия Перова, Репина и прочих был один важный плюс: на щеках бедноты играл какой-никакой, а румянец. У пикториалистов бесконечные ряды крестьян и разнообразных "порожняков" безжизненны, как тени мертвецов в подземном мире. На другом, эстетском, полюсе — обнаженные, снятые Александром Гринбергом. Идеализированные тела вызывают ощущение подделки: с тогдашним качеством печати он мог бы снимать мраморы, разницы бы никто не почувствовал.
В общем, фотография не для того была придумана. "Тихое сопротивление" срабатывает в те моменты, когда фотографы нащупывали что-то вне навязанной самим себе догмы. На загадочном снимке Николая Свищева-Паоло "Призыв" девушка в тоге повторяет жест Ильича, взобравшись на клодтовских коней с Аничкова моста. К чему призывает весталка — к революции или, наоборот, к контрреволюции — неясно. Может, это вариация на тему "Свободы на баррикадах" Делакруа. Важно то, что девушка и кони оказываются в сложном ракурсе, о котором до фотографии не помышлял ни один художник. Именно новой оптики — не в смысле техники, а в смысле взгляда на мир — пикториалистам в целом отчаянно не хватало. Их подход стал общим местом, но не в большой фотографии, а в массовых жанрах: туманы, обнаженные, малая контрастность ныне воспринимаются как базовый уровень "красивости".