"Даже Breguet появился позже Graham"

Основатель и президент дома Graham Эрик Лот пообщался о хронографах с Машей Цукановой.

— Вам не скучно делать хронографы снова и снова?

— О нет, иначе я занимался бы чем-то другим. Вариации на одну тему — всегда хорошо. Если ты сосредоточишься на чем-то одном и поставишь цель ежегодно представлять по новинке в заданных рамках, это, конечно, породит некоторые затруднения, потому что идеи не всегда рождаются легко. Но ты здорово углубишься в тему и в конце концов станешь специалистом в своей области. Это как в хирургии. Когда тебе предстоит операция на открытом сердце, ты вряд ли захочешь, чтобы ее делал специалист по коленным чашечкам. Или так: если тебе захочется купить гоночную машину, ты пойдешь в Porsche, потому что там всю жизнь их делают. Мне всегда нравились хронографы, поэтому придумывать их — очень естественное для меня состояние, и мне никогда не скучно.

— Graham — молодая марка.

— Ну, знаете ли, даже Breguet появился позже Graham. Наш Дом был основан в 1695 году, хотя потом он долго "спал". В 1995 году мы возродили его из пепла старой марки, взяли достижения Джорджа Грэма и преподнесли их на современный лад. Хотя в коммерческом плане — да, мы весьма молоды.

— Фактически вы основали марку с нуля. Выбор хронографа в качестве ее ядра — маркетинговый расчет или эмоциональный импульс?

— Дела обстояли сложнее. Мы обнаружили свидетельства того, что Джордж Грэм изобрел первый хронограф для настенных часов в 1715 году, историки называют его отцом хронографа — эта история и определила значение хронографов для возрожденной марки. В те годы часы получали энергию от маятников, а Грэм сделал первый в мире зажим, защищавший точность хронометража от негативного влияния спускового механизма. Это и является базой хронографа. Изобретение Грэма — предок всех современных хронографов. И поэтому я ориентировал марку именно на их выпуск, это было логично.

— Что вдохновляет вас на столь многочисленные новые хронографы?

— У нас три линии, каждая из которых имеет своих муз. В частности, мы постоянно обращаемся к мотоспорту, потому что он невозможен без хронографов. Я и сам гонщик, поэтому гонки — очень близкий мне источник вдохновения. Моя вторая страсть — современное искусство, мне нравятся картины, я их коллекционирую, они воспитывают мое ощущение цвета. Хронограф — это ведь не только механизм, две кнопки и заводная головка. Придумывать механизмы — один путь создания хронографов, но ведь есть еще корпуса часов. Меняя детали корпуса, вы создаете новые часы. Например, на левую сторону Chronofighter мы поставили большую кнопку хронографа в память о бомбардировщиках Второй мировой войны, носивших перчатки, в которых открытым оставался лишь большой палец правой руки, чтобы они могли нажать кнопку. К созданию хронографа можно подойти с разных сторон. Я сказал себе, что хронограф — это инструмент, позволяющий измерить отрезок времени оптимальным способом, поэтому, когда ты хочешь остановить счетчик, это должно произойти молниеносно. Так рождается мысль о большом пальце и большой кнопке. Функции, цвета, способ использования, механизмы — мы играем с ними и используем все эти параметры один за другим, чтобы создать новые часы.

— Что именно вы коллекционируете?

— Преимущественно минималистичный поп-арт. У меня есть пара классических образцов — например, Фернан Леже, но предпочтение я отдаю актуальным художникам от Дэмиена Херста до Матье Мерсье.

— Как далеко вы планируете на будущее?

— Новые механизмы — на 3-5 лет вперед, новые материалы — примерно на 3 года. Если ваша цель — инновации, вам нужно искать и пробовать. Вы не можете обратиться к известному поставщику — с ним и так все работают. Если мне нужно то, чего ни у кого еще нет, я пойду к производителю машин или танков. Как раз сейчас я веду переговоры с тюнинговым ателье Mansory, прославившимся карбоновыми автомобилями. Вы можете привезти ему свой Aston Martin, и он полностью его карбонизирует. Я был у него в ателье, видел собственными глазами, что он делает для "мерседесов" и "брабусов", и решил заказать у него корпус часов. Нельзя одновременно ходить проторенными дорожками и быть новатором.

— Выходит, все, что происходит с Graham,— ваша личная заслуга?

— Слава богу, нет. Я — душа компании, но, откровенно говоря, меня окружает молодая команда из 30 человек, которые предлагают все больше идей. С нуля их вклад дорос уже до 20-25%, и я стремлюсь к тому, чтобы он составлял 50-60%.

— Кто делает для вас механизмы?

— Мы даем производителям четкие технические инструкции. Мы сотрудничаем с четырьмя производителями, все они местные. Некоторые из них, такие как мануфактура La Joux-Perret, специализируются на хронографах, высокие усложнения для нас делает Кристоф Кларе, некоторые специальные функции готовит Dubois Depraz. Взятая нами высокая планка задает уровень, мы не жалеем никаких денег, чтобы получить именно то, что хотим, будь то функции, характеристики, размеры или отделка. Я бы не хотел иметь собственное производство механизмов, с ним у меня не было бы такого выбора, я был бы вынужден полагаться только на собственные решения. Лучше быть свободным. И корпусов это тоже касается. У нас в Швейцарии их изготавливают по крайней мере 20 фабрик. У каждой из них свои идеи и свои особенности, так что ты приходишь к ним и заказываешь: "Хочу золото с карбоном". Четыре из них могут сделать золотой корпус, но только одна — с карбоном. И остальные смотрят на нее и говорят: "Мне интересен этот рынок, я тоже хочу попробовать, дай мне шанс" — и я даю. Большинство наших поставщиков корпусов, стрелок, механизмов сконцентрированы в радиусе 50 км от нас, в так называемой часовой долине, мы все друг друга знаем и общаемся. Но сборка у нас своя — это единственный способ удостовериться в качестве и гарантировать его клиентам.

— Сколько часов вы выпускаете?

— Около 6 тыс. в год. Я не уверен, что хочу выпускать намного больше. Тогда я не смогу так вдаваться в детали. Когда у вас керамические элементы сочетаются с DLC, черненые мосты — вы не можете выпускать большие партии, иначе погрязнете в производственных вопросах. Но когда серии маленькие, вы способны позаботиться о каждых часах, сделать свою работу хорошо. У нас осторожное ценообразование, мы понимаем, что времена изменились. Мы недешевы, но мы предлагаем хорошее соотношение цены и качества. У часов должна быть сущность, иначе у них нет будущего.