Кандидат в президенты Южной Осетии, глава МЧС республики АНАТОЛИЙ БИБИЛОВ рассказал спецкору “Ъ” ОЛЬГЕ АЛЛЕНОВОЙ, почему провалены восстановительные работы и сколько нужно времени, чтобы их завершить.
— Из общения с жителями республики становится ясно, что главная претензия к власти — разруха и срыв восстановительных работ. Вы тоже с трибун заявляете об этом. А почему они сорваны? Кто в этом провале виноват?
— Провал в первую очередь связан с коррупцией. С тем, что мы не можем отчитаться за те денежные средства, которые нам перечислила Россия. С тем, что руководство, правительство должны были взять на себя определенную ответственность, а они ее не взяли. Я говорю о восстановлении и жилых домов, и административных зданий. Это и перекопанный город, в котором нельзя жить. А можно было не перекапывать весь город, а сделать ремонт поквартально, и сегодня мы имели бы красивый, ухоженный, заасфальтированный город.
— Но здесь представители власти говорят, что это вина Москвы, что с самого начала была неправильная схема финансирования, слишком много посредников, деньги оседали где-то по пути в Цхинвал. А в Москве говорят, что это местные власти виноваты, разворовали.
— Ну, вы понимаете, сейчас обвинять Россию или кого-то еще бессмысленно. Но независимо от того, кто виноват, люди недовольны властью, правительством и теми условиями, в которых живут. Все равно перед народом отвечает правительство республики Южная Осетия. И как раз власть Южной Осетии должна была сделать все, чтобы исключить все недопонимание с властями РФ, чтобы устранить разногласия. А народу все равно, ему нужны теплые дома и чистые улицы.
— В какой срок можно это все закончить?
— Для того чтобы восстановить республику, изменить облик города, я думаю, полутора лет вполне достаточно.
— А что для этого нужно?
— Чтобы закончить восстановительные работы и начать реализацию программы развития инфраструктуры города, нужно четко определить работы, которые должны быть проведены. Нужно привлечь тех строителей и подрядчиков, которые себя зарекомендовали с лучшей стороны, у которых нет темного прошлого и которые являются профессионалами. И нужен должный контроль за этими строительными организациями. И самое главное — это исключение коррупции, исключение откатов, которые тормозят развитие любого общества.
— Вы думаете, с этим справитесь? В России те же проблемы не решены.
— Россия большая, а Южная Осетия — маленькая. Здесь все друг друга знают. Знают, кто берет, почему и сколько. Просто надо прикрыть лавочку. Сделать все, чтобы повода брать или давать взятки не было. Если человек получил свой подряд, он должен идти и работать. Если он хочет кому-то дать денег, пусть вкладывает деньги в благоустройство города, а не кому-то в карман.
— А если откаты просят в Москве?
— Ну, я не могу допустить, что откаты требуют в Москве, чтобы Южная Осетия не восстанавливалась. Тем более что Владимир Владимирович Путин дал четкую установку — Южная Осетия станет одним из самых красивейших краев на Кавказе.
— Сейчас много дискуссий вокруг референдума о языке. Одна из преподавателей университета на вашей встрече с избирателями сказала, что 13 ноября будет похоронен осетинский язык. Вы не согласились. Но для чего действительно нужен этот референдум? Если, как вы говорите, вся документация и так на русском языке, то для чего поднимать этот вопрос и будоражить людей?
— Я считаю, что русский язык никак не может затмить осетинский. Осетинский язык сегодня государственный. И никто не запрещает людям на всех уровнях вести свою документацию на осетинском — ради Бога, вы имеете право. Но сегодня вся документация ведется на русском. И оттого, какой статус имеет сегодня русский язык, ничего не меняется. Другое дело — развитие самого осетинского языка. В Приднестровье три госязыка — молдавский, украинский, русский, и это не мешает развитию этих языков на этой территории. И нам ничто не мешает развивать осетинский язык, тем более что в этом заинтересована сама Россия. И глава администрации президента России сказал нам: «Создавайте программу развития осетинского языка, мы готовы содействовать». Наш поэт Нафи Джусойты перевел Пушкина на осетинский язык. Вот помочь в издании этой книги — разве это не развитие осетинского языка? Но это мое личное мнение. Мнение людей может с ним не совпадать. И референдум для того и проводится, чтобы определить отношение людей к этому вопросу. Но мое глубокое убеждение — определение статуса русского языка никак не принижает роль осетинского языка.
— А зачем тогда нужно вообще поднимать вопрос о статусе, если он ничего не меняет?
— У нас в Южной Осетии проживает много национальностей. Осетинский язык является госязыком, потому что тут живет этническое большинство и это наша древняя земля. Но мы не должны принижать роль других языков. И мы должны сделать русский язык государственным как язык межнационального общения. Ну как мы будем общаться с грузинами или армянами? А если я не говорю на их языке? Или мы должны всех заставить учить осетинский язык? Последовать дурному примеру Прибалтики?
— Почему дурному?
— Ну а что, это хороший пример? Как можно заставлять человека учить язык, если он не хочет этого делать? Он сам должен хотеть его изучать.
— Один ветеран войны сказал вам на встрече, что в его районе нет газа. Почему? Я помню, как «Газпром» сдал газопровод, в строительство которого было вложено 15 млрд рублей. Прошло уже два года, а газа по-прежнему нет.
— Это хороший вопрос. Сегодня у нас ни один район республики не газифицирован, кроме города. Но, насколько я знаю, в программе 2012 года есть газификация всей республики. Я думаю, в самом ближайшем будущем мы должны этот вопрос решить.
— Некоторые кандидаты говорят о необходимости воссоединения Южной Осетии с Северной в составе России, это один из главных лозунгов этой кампании. А ваша позиция не совсем понятна — вы за независимость или за объединение?
— Как гражданин, а я гражданин России, я, конечно, хочу жить в Российской Федерации. Но как человек, который живет в Осетии и является главой МЧС ЮО, я понимаю, что такое интересы осетинского народа, учитывая, что с 1989 года люди хотели иметь свое государство, хотя более 90% жителей Южной Осетии — граждане РФ. Да и какой народ не хочет иметь свое государство? Курды, которых более 20 млн, разве не хотят? Да, нам Бог помог, и Россия, наверное, создана Богом для того, чтобы помогать таким народам, которые нуждаются в помощи. И, конечно, я, как осетин, хочу, чтобы у меня была государственность. Но я, как осетин, не хочу, чтобы было две Осетии, чтобы осетины были разделенным народом. Ну, что может делать север Осетии на юге России? А в прошлом мы были югом Осетии на севере Грузии. Осетия должна быть единой. И поэтому я предлагаю сначала решать социально-экономические проблемы. Ну, пусть это государство будет, но здесь люди должны жить комфортно и защищенно, чтобы они чувствовали себя гражданами независимого государства. И так мы можем постепенно идти к своей цели. Давайте решим проблемы таможенных преград, которые нас разделяют. Если мы добьемся переноса таможни к границе Южной Осетии с Грузией, тогда мы в принципе сможем говорить о том, что две Осетии практически объединены, потому что между ними нет таможенных преград. И что нам вообще мешает иметь одно таможенное пространство внутри России? А уж споры по поводу статуса Южной Осетии мы можем перенести на время более позднее, когда мы сможем спросить не только у народа Южной Осетии, но и у народа России — а народ России хочет, чтобы мы присоединились? Вот тогда мы и проведем такой референдум.
— А как вы воспринимаете те уступки, на которые пошла Россия, чтобы вступить в ВТО? Некоторые оппозиционные политики считают, что Россия в обход Южной Осетии приняла решения о внешнем мониторинге и таким образом показала, что не считается с Южной Осетией.
— Я не вижу здесь огромной проблемы. И предательства каких-то интересов Южной Осетии не вижу. Что такое внешний мониторинг? Россия-то нас признала. Ну, пусть мониторят, кто хочет мониторить. В любом случае грузопотоки между РФ и ЮО официальные. Посмотрят, что к нам пришло 150 машин муки, что нам возят мини-заводы для восстановления экономики,— пусть смотрят. Мы же сегодня прекрасно понимаем, что РФ является нашим стратегическим партнером, и, судя по договорам, подписанным между нашими государствами, у нас нет причин волноваться по поводу таких виртуальных моментов, как внешний мониторинг.
— То есть вы, в отличие от других политиков, не боитесь, что Южную Осетию «сдадут»?
— Нет, я не вижу оснований для таких опасений. Россия надежный партнер, и она это доказала.