К этому не оригинальному выводу придут посетители новой выставки в Эрмитаже
В Александровском зале Государственного Эрмитажа открылась выставка "Сиамское искусство XIV-XIX веков в собрании Эрмитажа". Петербуржцам предложили невиданное ими ранее зрелище — искусство Сиама (современного Таиланда), одной из буддийских стран, долгое время остававшейся в тени своих более знаменитых в художественном мире соседей.
Нынешняя эрмитажная экспозиция приурочена к столетию установления государственных отношений между Россией и Сиамом. Историки утверждают, что отношения эти были весьма тесными. Впервые российский императорский дом встретился с королевским домом Сиама во время заграничного путешествия великого князя цесаревича Николая Александровича в 1890-91 годах. Сто лет назад сиамский король-реформатор Рама V Чулалонгкорн посетил Санкт-Петербург с официальным визитом. Монархи обменялись подарками: в Петербурге оказались прекрасные образцы сиамского искусства, а в Бангкок уехала одна из лучших в мире коллекций изделий придворного ювелира Фаберже.
На протяжении последующих двух десятилетий отношения между правящими домами не прерывались. Сын того короля — принц Чакрабон — восемь лет учился в Пажеском корпусе, имел звание полковника русской армии и увез в свой Бангкок русскую жену. Говорят даже, что офицеры королевской армии Сиама были одно время одеты по образцу русской гвардии. Одним из материальных доказательств этой некогда процветавшей дружбы является богатая коллекция сиамского искусства XIV-XIX веков, принадлежавшая российскому посланнику в Сиаме Георгию Плансону. Сегодня она составляет основную часть эрмитажного собрания сиамского искусства.
Даже совсем не сведущим в культуре восточных стран зрителям заранее ясно, что на выставке их ждет в основном искусство сакральное. Для того чтобы понять это искусство, необходимо знать хотя бы основные положения буддизма, а еще лучше было бы четко понимать разницу между его ветвями (так, в частности, сиамское искусство отражает идеи южного буддизма, буддизма тхеравады). Правда, для того чтобы любоваться этим искусством, знание, конечно, полезно, но совсем не обязательно. Сиамская скульптура столь выразительна, а для европейского глаза и самодостаточна, что любой посторонний буддизму, но не равнодушный к изящным искусствам зритель способен получить от ее созерцания огромное эстетическое удовольствие.
В общем, даже если бы все наши представления о буддизме ограничивались фильмом Бернардо Бертолуччи "Маленький Будда", отчаиваться все равно не следовало бы. Надо только смириться с тем, что если для тайцев любое изображение Будды прежде всего несет в себе частичку истинной сущности Будды, и таким образом художественные достоинства памятника отходят на второй план, то для европейцев, воспитанных на догме о господстве формы над содержанием, истинная сущность этого искусства скорее всего так и останется непостижимой. И до поры мы обречены видеть в канонических изображениях Будды — "Будда, призывающий Землю в свидетели", "Будда, примиряющий родственников", "Будда, успокаивающий океан" — только пластическую прелесть и формальные изыски. Тогда как именно это почти не важно в той стране, где изображений Будды больше, чем жителей.
СОФЬЯ Ъ-АНДРЕЕВА