Выставка современное искусство
Куратор Виталий Пацюков иллюстрирует работами более 30 отечественных и западных художников тезис о том, что эпоха бумаги закончилась. В ворохе видео, графики и инсталляций с трудом проложил себе путь ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Выставка "Бумажное время" вызывает немедленное желание убраться в квартире. Выкинуть старые посадочные талоны, оставшиеся от перемещений в отпуск и обратно. Разобраться со стопками журналов и книг. Купить себе, наконец, электронную читалку, чтобы как-то усмирить густые заросли переработанного леса. Видимо, в том и была задача куратора: показать, что наступила новая эра, собрав в одном месте все то, чем славна старая. К сожалению, многое здесь лежит, висит или мелькает мертвым грузом. "Бумажное время" могло бы стать интересным высказыванием о том, для чего бумага нужна и в чем ее актуальность сегодня, но вместо этого в ГЦСИ развели бюрократию. С другой стороны, выставка выглядит порождением современной психологии успеха и распространенной практики составления так называемых ментальных карт, где от каждого пункта в разные стороны расходятся уточняющие ветви ассоциаций. Если погрузиться в этот поток, то можно выловить несколько свежих идей в сыром, необработанном виде.
В экспозиции царит "Меланхолия" Ларса фон Триера, вернее, двухминутный отрывок из нее. Кирстен Данст с Шарлоттой Генсбур, мужем и гостями запускают в ночное небо бумажные шары с пожеланиями молодоженам. Это интересный способ элегически продемонстрировать ритуал прощания с бумагой. Не очень понятно только, наступит ли апокалипсис после того, как население планеты перейдет на электронные читалки. Лирический настрой, заданный "Меланхолией", на выставке поддерживают немногие. Художники явно не собираются в ближайшее время отказываться от столь удобной и демократичной вещи. Бумага хороша и для единственных в своем роде манипуляций, и для контроля за тиражом, превращающегося в юридический кошмар, когда речь заходит о цифровых носителях. Вместо "последнего прости" "Бумажное время" поет материалу осанну.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
Темную комнатушку при входе наполнили инсталляцией пионера авангардного джаза в России Владимира Тарасова под названием "Ноктюрн для бумаги". Она сделана из нескольких вентиляторов и бумажных флажков. Благодаря умно выстроенному свету флажки отбрасывают на стены живописные тени. Здесь бумага выступает как инструмент, а не носитель информации. Пластические свойства бумаги использует и медиахудожник Владислав Ефимов в жутковатой работе под названием "Дыхание". На трех экранах ритмично комкаются и расправляются листы, а над ними развешаны фотографии, похожие на УЗИ неизвестных науке существ. Абсурдистские отрывные календари Дмитрия Александровича Пригова рассказывают про ритуальный отсчет времени, заставляющий одновременно жить сегодняшним днем и погружаться в историю. Для современного зрителя они еще и напоминают об устаревшем — с появлением мобильных телефонов — способе следить за числом и месяцем. Такие же календари использует Сергей Катран в своем "Комбайне", конструкции с мотором, которая изображает, очевидно, державинскую "реку времен", пожирающую день за днем. Зарубежные гости выставки, американец Джим Дайн и британец Дэвид Хокни, представлены иллюстрациями к европейской классике, что вводит в выставку еще одну структуру, связанную с бумагой, а именно литературное повествование вообще и книгу в частности. Дневник как форма учета жизни в ритме календаря и стиле беллетристики занимает много места на "Бумажном времени". Леонид Тишков показывает слайд-шоу из сканов дневника своей матери. Лауреат "Инновации" и премии Кандинского Вадим Захаров в ранней работе пародирует задушевную интонацию "наблюдателей за собой" такими, к примеру, пассажами: "Мне всегда казалось, что любая женщина способна больно укусить меня за подбородок".
Не обошлось и без Ильи Кабакова. В 1970-е он придумал отечественную разновидность комикса для взрослых, так называемые альбомы. Каждый альбом рассказывает о персонаже со странностями. В ГЦСИ висит история "Украшателя Малыгина". Советский служащий страдал интересной фобией — страхом середины. Он очень боялся оказаться в центре внимания и поэтому, например, не плясал на танцплощадках, предпочитая жаться в темных углах. "Бумажное время" как будто сделано Малыгиным: центр выставки пуст, а края до отказа забиты материалом. Кабаковский чудак хорош как литературный герой. А вот выставке-исследованию без сочной сердцевины не обойтись.