Владимир Путин, предлагая гимн Александрова, апеллирует к истории.
На могиле моего деда пятиконечная звезда. Это символ эпохи, которую он прожил вместе со страной. У моего поколения если и есть символы, то другие. Скорее всего, это кредитная карточка. Так себе символ, но точно другой. Сравнив два символа, своего деда я не стал меньше уважать. Наоборот — мне стало понятнее, насколько его жизнь была труднее моей.
Владимир Путин делает из истории символические выводы.
Одним — двуглавый орел с триколором, другим — традиционно немой гимн Александрова, армии — красный флаг, флоту — Андреевский.
Президент прав: историю забывать нельзя. Но вряд ли стоит превращать ее в торг.
На гербе Австрии орел держит в одной лапе серп, а в другой — молот. Авторы герба не Кукрыниксы. Я не специалист в геральдике, но, по-моему, это не образец для подражания.
Когда символы государства выбираются по принципу "и нашим и вашим", получается символ не государства, а его, что называется, прагматической политики. Президент выбрал символы своей сегодняшней политики.
Берусь подтвердить это на примере политики экономической. Нам обещали и в президентском послании Федеральному собранию, и в правительственной программе триумф экономического либерализма. Для этого всего-то и надо было укрепить государство, чтобы оно, опираясь на диктатуру закона, обеспечило правовые условия и защиту для предпринимателей, а те своими силами поднимут Россию.
В жизни вышло по-другому. Если последовать примеру президента и устроить раздачу: это — направо, это — налево, то картина складывается такая. Укрепление государства происходит. Как принцип это устраивает всех. На практике каждый получил свое. Тем, кто справа, дали налоговую реформу, которая, даже по признанию ее авторов, виртуальна. Суть в том, что доля налогов в валовом продукте, которую, кстати, налоговики и предприниматели рассчитывают по-разному, не уменьшается.
Правые считали главным в укреплении государства судебную реформу. А ее как раз нет вовсе. При советских, в сущности, судах у нас диктатура есть, но только не закона.
Но самые яркие события развернулись на площадке между властью и бизнесом. Все началось с "равноудаления олигархов". Им было сказано: раньше вам давали порулить государством — теперь все, забудьте. Этот принцип опять устраивает всех. У предпринимателя, даже самого крупного, интерес один — свой бизнес развить и обустроить. У государства, стремящегося стать демократическим, совсем другой — создать оптимальные условия для бизнеса в целом. А вот исполнение этого принципа понравилось уже не всем. Власти опротивело зеркало, в котором его показывало подконтрольное олигархам телевидение, и к ним применили Генпрокуратуру. Разборка в новорусском духе. Главное, однако, не в ней, а в том, что по всей старательно отлаживаемой людьми, как правило, в погонах вертикали власти пошел импульс: раз Гусинского можно раз — и носом к параше, то и на местах нечего церемониться. Так что провинциальному бизнесмену, если он действует на свой страх и риск и не имеет руки у местного губернатора или не является младшим партнером какой-нибудь компании из первой российской десятки, приходится совсем туго. Он намертво зажат между местной властью, которая, надраивая медные пуговицы, теперь уверена, что генетическая память ее не подвела: раз богатый — значит, вор, и простыми бандитами. Поворот от так и не состоявшегося правового государства к государству левому начался.
Это был первый урок, за ним последовал второй. Тема урока: государственное — значит, лучшее. Его преподали без лишнего шума, ведь он прямо противоречит правительственной программе. Михаил Касьянов без обиняков заявил, что нынешняя банковская система его не устраивает, так как бойкотирует реальный сектор. И тут же нашел ей замену: надо укрепить "три-четыре" госбанка, которые подомнут всех остальных,— и порядок. Госбанки накачают бюджетными деньгами, а они будут "доводить" их до реального сектора. Это уже откровенный шаг влево. Правые смолчали.
Тем, кто еще сомневается, преподали и третий урок: цены — на полку. Государству надоело смотреть, как мимо проносят нефтедоллары. И оно решило заставить нефтяников делиться, выбрав для этого весьма экзотическую форму. Налоговикам поручили впредь самим рассчитывать цены, по которым нефть циркулирует внутри вертикально интегрированных нефтяных компаний (подробнее о "нефтяных" планах правительства читайте на стр. 24). Что будет дальше, понятно, хотя думать об этом не хочется. Сначала вырастут цены внутри компаний, и налоговики сорвут свой куш. Потом вырастут цены на бензин, потом на все остальное. Дальше — развилка: или возвращаться в гиперинфляцию, или идти до конца и вводить ценовой контроль, за которым появится и дефицит, по которому социализм уже ни с чем не спутаешь.
Если уж в период экономического раздолья, вызванного сказочно высокими ценами на нефть, государство выводит свой бронепоезд на запасный путь, то, когда цены упадут, оно, уже ничем не стесняясь, начнет хозяйничать в экономике.
За неделю цены на российскую нефть упали на 10%.
Гимн Александрова все слышнее, а орел, хоть и двуглавый, того и гляди, снимется и улетит.