Марины в Берлине

Морской пейзаж как одно из проявлений голландского духа

       Недавно в Берлине в Боде Музеум прошла огромная выставка "Хозяева моря — мастера искусства. Голландские морские пейзажи XVII века".
       На экспозиции было продемонстрировано около 120 марин голландских мастеров. От спокойных и несколько скучных видов песчаного побережья до бурных схваток и вздымающихся волн — таков диапазон изображений морской стихии в голландской живописи этого времени.
       
       Голландские морские пейзажи всегда пользовались большим успехом у коллекционеров. Для всех остальных европейских школ морские пейзажи были просто пейзажами — для голландцев море значило гораздо больше, и они первыми из всех европейцев выделили морские виды в самостоятельный жанр живописи. Начиная с XVII века немцы, англичане и французы закупали голландские марины целыми партиями для украшения своих галерей. Одержим голландскими маринами был и один из первых российских коллекционеров — царь Петр I, украсивший Петергоф множеством картин с изображением судов и моря.
       Об отношениях голландцев с морем написаны целые тома, и о том, что голландцы были знатными мореходами, имели самый большой и самый технически оснащенный флот в Европе XVII века, знают все.
       Голландия зависела от моря во всех отношениях: ее процветание зиждилось на морской торговле, ее оборона обеспечивалась морским флотом, голландцы не только бороздили море на кораблях, но и отвоевывали у него землю, морская рыба была основой голландской пищи. Для каждого голландца с детства море было не мечтой, а средой обитания, столь же обыденной, как и суша.
       Со времен средневековья в европейском сознании море ассоциировалось с символическим воплощением духовных трудностей и житейских невзгод. Определение религии как "корабля веры" подразумевало, что церковь, подобно кораблю, находится среди безбрежной стихии и, подобно Ноеву ковчегу, единственная может дать приют и спасение.
       Уподобление греховной мирской суеты морю основывалось на чувстве опасности и враждебности, которое исходило от водной стихии. Как бы ни любовались поэты и художники морской гладью, они чувствовали, как и все остальные, огромную неуверенность перед лицом морского простора.
       Море наделялось особой жизнью, воображение населяло его различными чудищами, связанными с древними мифологиями, а в христианскую эпоху ставшими спутниками дьявола. Наиболее опытный библейский мореход — пророк Иона — доказал, что главной целью морского плавания должно быть избавление от него,— и его приключения в желудке рыбы трактовались как прообраз Спасения.
       Символическая интерпретация моря как образа человеческого бытия была близка и голландцам. В отличие от европейцев, по большей части все же неуверенно чувствовавших себя на палубе (здесь речь идет не об отдельных великих мореплавателях, а о культуре в целом), любой голландец крепко стоял на ногах во время качки.
       Подобное ощущение близости к водной стихии привело к появлению многочисленных изображений видов морского побережья, где море не проглядывает сквозь деревья или подходит к портовой пристани, как в пейзажах Клода Лоррена, а занимает места столько же, а то и больше, чем земля. Для голландцев в этом не было внутреннего противоречия — и поэтому и Тернер, и Айвазовский с их любовью к водной стихии являются наследниками именно голландских художников.
       Морские пейзажи Порселиса, Рейсдала, Кейпа, Капелле и братьев ван де Велде, всегда ценимые на рынке, являют собой необычайно красивое зрелище. Пасмурно-туманные или наполненные ярким солнцем, они построены на тончайших красочных нюансах, объединенных одной гаммой, то жемчужно-серой, то золотисто-голубой. Очевидны их декоративные достоинства (за это голландские морские пейзажи и покупали), и именно они стали основой берлинской экспозиции. Но, сосредоточив свое внимание на чисто живописных достоинствах голландских марин, устроители выставки "Хозяева моря — мастера искусства" оставили в стороне символическое значение моря,— и голландцы XVII века оказались предшественниками импрессионизма, и только. При всей значимости этого обстоятельства его явно недостаточно, чтобы заинтересовать зрителя,— сто морских видов слились в одно неразличимое целое, и выставка у публики не пользовалась успехом, хотя, бесспорно, экспозиция представляет интерес для специалиста.
       
       АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...