Вчера поздно вечером в Лондоне наконец-то назвали обладателя Букеровской премии, едва ли не самой известной среди литературных премий. Читатели уже знают имя лауреата. А обозреватель "Ъ", дожидаясь решения жюри, напоминает обо всех сложностях и даже скандалах, которые ему предшествовали.
Нынешняя суета вокруг "Букера" — это отчасти повторение событий двухлетней давности. То есть содержательно это вполне сходные ситуации: тогда премию дали Хилари Мантел за роман "Волчий зал" (историческую беллетристику, которую даже не всякий требовательный критик возьмется назвать качественной), а нынешний шорт-лист уже успели окрестить самым неинтеллектуальным за последние годы. При этом реакция британской литературной общественности на такой выбор букеровского жюри изменилась с точностью до наоборот.
В 2009-м многие приветствовали тот факт, "что главная британская книжная премия наконец спустилась из своей башни из слоновой кости" и вплотную занялась такой низменной вроде бы материей, как читабельность предлагаемой ею литературы. А теперь ее за эту читабельность как раз и костерят, не вспоминая о прежних восторгах.
Прошлогодний председатель букеровского жюри, поэт и писатель Эндрю Моушн, заявил, что нынешнее жюри "утверждает совершенно фальшивое деление литературы на высоколобую и читабельную и даже противопоставляет их друг другу — для искусства это не только опасно, но и разрушительно".
Шотландская поэтесса и писательница Джеки Кэй обрисовала ситуацию с "Букером" грустным каламбуром Even the Booker is afraid to be bookish ("Даже "Букер" боится быть книжным"), хотя, уверена она, читатели-то книжности совсем не боятся: "Люди хотят думать. Им не нужна ничья снисходительность. Их восхищают книги, сделанные по-новому". Литературный агент Эндрю Кидд тоже обвинил Букеровскую премию в неправильном выборе приоритетов, в том, что она пришла к примату читабельности над искусством: "Я ничего против читабельности не имею, просто некоторые книги требуют от нас большего — они требуют времени и концентрации".
Господин Кидд одними упреками не ограничился — недавно он, поддерживаемый группой известных писателей, среди которых Джон Бэнвилл, Пат Баркер и Дэвид Митчелл, объявил о создании новой литературной премии под наивно-претенциозным названием The Literature Prize. Она, как обещают, будет обладать той открытостью к литературным экспериментам и поискам, которую, кажется, утратила Букеровская премия, вручаемая в этом году в 42-й раз. Фонд-рейзингом для новой награды занимается агентство Aitken & Alexander, где Эндрю Кидд как раз работает, так что, возможно, его обеспокоенность нельзя назвать абсолютно бескорыстной.
Есть у нынешнего "Букера" и защитники, но это в основном те, кто обязан защищать его по долгу службы. Администратор премии Йон Треуин заявил, что отличительная черта нынешнего шорт-листа — не слабость, а свежесть (в него вошли двое дебютантов и вообще, за исключением Джулиана Барнса, имена там широкой публике неизвестные) и что недоумение вызывает именно это, а пресловутая погоня за читабельностью лишь удобный для недоброжелателей предлог высказаться. Но этих недоброжелателей все же слишком много, чтобы списать их недовольство лишь на тоску по знаменитым именам. Правда, не все упреки столь принципиальны, как обвинения зачинщиков The Literature Prize.
Газета The Guardian, например, опубликовала мнение пожелавшего остаться неназванным издателя, который свидетельствует, что в индустрии действительно имеется мнение, что "члены жюри нынешнего "Букера" не до конца понимают, для чего эта награда вообще нужна". Но это скорее недовольство конкретными людьми и конкретными обстоятельствами, а не общая претензия по поводу потери премией авторитета.
В качестве такого печального обстоятельства в британской прессе чаще всего всплывает фигура председательницы жюри Стеллы Римингтон, бывшей руководительницы британской разведки MI5 и по совместительству автора весьма средних триллеров, которая к тому же когда-то имела неосторожность признать, что свой дебютный роман она создала не без посторонней помощи "в смысле литературного письма". К тому же она назвала несколько старых детективов в качестве своих "любимых книг 2010 года" (что, по мнению журналистов, как-то ставит под сомнение ее увлеченность современной литературой) и — это обсуждается больше всего — призналась в прессе, что жюри хочет, "чтобы люди читали книги из короткого списка, а не просто покупали их, чтобы ими восхищаться".
Разделение книг на "для чтения" и "для восхищения" — это, конечно, глупость. Но глупость — в случае со сменными жюри литпремий — как раз лечится. В будущем году у "Букера" будет другое жюри с другим председателем — и шорт-лист, вполне возможно, окажется куда более сильным. Даже наверняка: недовольством литераторов организаторы и инвесторы еще могли бы пренебречь, но оценкой читателей — едва ли. "Я слежу за премией с 1984 года,— написал один из пользователей на официальном форуме "Букера",— и могу сказать с уверенностью, что шорт-лист этого года оказался самым худшим читательским опытом за все годы". И таких мнений там большинство.