Следственный комитет предлагает ввести уголовную ответственность за махинации с отчетностью публичных компаний, а также наказывать оценщиков за заведомо недостоверную оценку стоимости предприятий при их покупке. Заведующий отделом экономики газеты "Коммерсантъ" Дмитрий Бутрин обсудил тему с Анной Казаковой.
— В СКР говорят, что эта мера поможет бороться с рейдерством. Вы согласны с этим?
— Никаких особенных проблем для того, чтобы Следственный комитет в рамках действующего Уголовного кодекса уже сейчас квалифицировал как мошенничество те же самые действия по заведомо недостоверной оценке, по заведомо ложной информации, приводящейся в публичной отчетности, обманывающей инвесторов. Здесь никаких проблем нет. Следственному комитету, естественно, хочется иметь под это дело отдельный состав преступления. А для чего им это необходимо, в общем, толком не очень понятно.
Вообще, в выступлении главного инспектора организационно-инспекторского управления ведомства господина Смирнова было более интересно то, в каком контексте это прозвучало. Основные проблемы Следственного комитета, которые он описывал, не столько с отчетностью компаний, сколько проблемы с расследованием налоговых преступлений.
— То есть это как раз его предложение о том, чтобы создать финансовую полицию?
— Да. Разговор про финансовую полицию действительно был чрезвычайно интересен. И я воспринял его соображения по необходимости отдельных составов по отчетности и по фальсификации отчетности, по фальсификации оценки именно в контексте инициативы по созданию финансовой полиции.
И здесь-то все совсем неоднозначно: дело в том, что, несомненно, это реакция Следственного комитета на события где-то полуторагодовой давности, когда у следственных структур фактически отобрали право расследовать налоговые преступления.
Это была достаточно длинная история. Сначала возможность расследовать налоговые преступления отобрали у Министерства внутренних дел, и монополию на это получил только Следственный комитет. После чего только сейчас обсуждаются поправки в законодательство, согласно которому что-либо расследовать в области налоговых преступлений Следственный комитет может только, если Федеральная налоговая служба уже разобралась в ситуации.
Дальше возникает вопрос. Несомненно, МВД и Следственный комитет, потенциально коррумпируемые, теперь не имеют возможности давить на бизнес возбуждением налоговых дел. Тем не менее, что делать государству с реальными налоговыми мошенничествами и с реальным уходом от налогов, ведь ФНС действительно не имеет возможности без очень тесного взаимодействия, по сути, без собственной полицейской структуры расследовать реальные налоговые преступления?
Конечно, большинство дел по уклонению от налогов, которые мы видели, являлись делами вполне для арбитражного суда, и там никакой уголовной репрессии не требовалось, тем не менее, с точки зрения государства, раз уж оно собирает налоги, и раз уж реально есть криминально уклоняющиеся от налогов, необходимо иметь какую-то полицейскую структуру, которая будет отслеживать те вещи, которые будет способно расследовать. В конце концов, это не работа бухгалтеров из ФНС.
— И как вы полагаете, идея создания финансовой полиции в России будет воплощена?
— Дело все в том, что налоговая полиция у нас уже существовала, опыт ее работы был скорее негативным, чем позитивным, и на самом деле, конечно, никакое создание новых структур сейчас невозможно до тех пор, пока государство не научилось институционально прекращать коррупцию.
Мы можем создать какую угодно прекрасную с точки зрения целей и функционала полицейскую структуру, но до тех пор, пока мы не умеем ее контролировать, мы получим просто еще одно гнездо давления на бизнес без какого-либо эффекта на социальную структуру. Если вы не умеете в государстве отрастить что-то некоррумпированное, давайте мы ничего не будем отращивать. Это позиция совершенно понятная.