В лондонском Музее Виктории и Альберта открылась выставка "Postmodernism: Style and Subversion 1970-1990". Вторую половину названия, наверное, точнее всего можно перевести как "стиль и свержение".
Для российского сознания это, конечно, удивительно. С одной стороны, слово "постмодернизм" кажется немного неприличным. Его даже неловко произносить, а что кто-то назовет так целую огромную выставку — представить невозможно. С другой — мы никак не можем понять, кончился он или нет, и написанные в названии британской выставки круглые даты, отодвигающие явление в past perfect, вызывают восхищение решительностью тех, кто их обозначил.
Эти даты, конечно же, довольно условные. Конец постмодернистской эпохи создателями выставки совмещен с началом общедоступного интернета. В 1991 году запустили World Wide Web, и началась новая эра всеобщего творчества. С началом сложнее: ряд основополагающих работ и текстов создан раньше 1970-го года. Кажется, 70-е, а не 60-е выбраны кураторами потому, что это — десятилетие кризиса в архитектуре.
Среди текстов, пытавшихся ввести в оборот термин, кураторы "Стиля и свержения" отдают пальму первенства книжке Чарльза Дженкса "Язык постмодернистской архитектуры". Это искусство вообще занимает на выставке в "Виктории и Альберте" одно из центральных мест. Тут, конечно же, есть живопись и инсталляции, цитаты из теоретиков и писателей. Но они, по словам кураторов, используются в таких же контекстных целях, как на выставках известных художников — шкафчики и чайнички времен их творческой активности. Главное же содержание тут — постмодернизм "в жизни", в среде человеческого обитания: архитектура и мода, кино и музыка, журналы и дизайн. Постмодернизм оказывается в первую очередь не направлением рефлексии, философской или художественной, а стилем — как ар-нуво или модерн (в отличие от модернизма). Собственно, музей Виктории и Альберта и специализируется на таких стилистических разысканиях, и это — одно из самых амбициозных за последние годы.
Обложка журнала WET, сентябрь-октябрь 1979 года
Фото: © April Greiman and Jayme Odgers
Выставка в трех разделах. Первый посвящен как раз рождению постмодернистской архитектуры. Тут есть несколько главных героев: упоминавшийся Ричард Дженкс, в натуральную величину воспроизведен его собственный дом — гараж, перестроенный в нечто, напоминающее огромную инсталляцию Раушенберга. Другие зачинатели постмодернистской архитектуры — Роберт Вентури и Дэнис Скотт Браун, пришедшие в восторг от поездки в Лас-Вегас и после нее заявившие, что главными элементами новой архитектуры должны быть не полезные конструкции, а культурные знаки. Филипп Джонсон, вызвавший в 1978 году скандал в Нью-Йорке ироническим небоскребом Sony, напоминающим огромную спинку чиппендейловского стула. Австриец Ханс Холляйн, чей проект "Strada Novissima" для Венецианской биеннале 1980-го года тоже полностью реконструирован. Это небольшая улица, иллюстрирующая краткий курс истории архитектуры от Древнего Востока до XX века.
Второй раздел посвящен 1980-м. Главное тут уже не архитектура, а перенявшие эстафету менее масштабные, но в то же время более ощутимые вещи. Описать в нескольких предложениях все, что тут есть, невозможно. Многочисленные кресла, канделябры, часы, а также шкафчики и чайнички (последних на выставке так много, что один английский критик предлагал переименовать ее в "Постмодернизм: чайники и все остальное"). В этих предметах постмодернистская установка на цитатность и флирт с низкой культурой обретает совершенно невообразимое воплощение: если поместить хотя бы десяток этих предметов в одном доме — получится гибрид "Симпсонов" с фильмом "Бразилия". Тут же — рассказ о вдохновлявшейся постмодернистскими открытиями поп-культуре: от китчевого Боя Джорджа то утонченной Лори Андерсон, от маньеристского нью-вэйва до размывающего авторство хип-хопа (хип-хоп оказывается включенным в разговор о постмодернизме в первую очередь из-за практики сэмплирования — то есть, в сущности, получения нового произведения из цитат). Один из главных героев этой части — конечно, Клаус Номи, превративший свою недолгую жизнь в постмодернистский перформанс полного неразличения — мужского и женского, человека и машины, трагических арий Бриттена и песенок из "Волшебника страны Оз".
Роберт Вентури и Дэнис Скотт Браун. "Vegas", 1966 год
Фото: © Venturi, Scott Brown and Associates
Третий раздел посвящен отношениям постмодернизма и денег. Талисманом тут служит картина Энди Уорхола со знаком доллара. Это, по замыслу кураторов, печальная история о том, как ирония, направленная на потребление, была потреблением адаптирована, про то, что свобода от истории не стала свободой от денег. Хотя учитывая, что вся выставка начинается с небоскреба, говорить о том, что постмодернизм продался, немножко смешно. Скорее речь о том, что большие деньги немного испортили веселье. Потому что эта история в первую очередь про веселье.
Термин "постмодернизм" более или менее закрепился как раз на рубеже 70-х и 80-х, после книжки Жан-Франсуа Лиотара "Состояние постмодерна", на редкость оптимистического проекта общества, свободного от власти "больших историй". Сейчас вообще сложно вспомнить, что постмодернизм — вовсе не про неподъемный груз тысячи лишних культурных смыслов, а, наоборот — про свободу от них. Или, точнее, про свободу веселого выбора — например, дурацкой разноцветной лампы на колесиках. И выставка в "Виктории и Альберте" — очень хорошее напоминание об этом.
Лондон, Музей Виктории и Альберта, до 15 января