Премьера театр
Московский Центр драматургии и режиссуры показал премьеру спектакля "Развалины" по пьесе Юрия Клавдиева в постановке молодого режиссера Кирилла Вытоптова. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Где, как не в Центре драматургии и режиссуры, должны были наконец появиться "Развалины" — пьеса, о которой в последнее время много говорят все, кто интересуется актуальной русской драматургией, но которую в Москве пока никто не отваживался поставить. Однако и ЦДР решился на постановку только после удачной, как говорят свидетели, читки, которую сделал молодой режиссер Кирилл Вытоптов на одной из лабораторий по новой драматургии. Все-таки тема пьесы Юрия Клавдиева такова, что не каждый согласится ее смотреть: речь идет о каннибализме, имевшем место в Ленинграде во время блокады.
Развалины у Клавдиева — вовсе не руины, как должно показаться при виде названия, а фамилия. Бывают Ивановы, бывают Петровы, а здесь вот Развалины, мать и трое детей, бывшие деревенские жители, волею жестокой военной судьбы заброшенные в блокадный Ленинград. В первом варианте пьесы речь шла о поедании мертвых собак, но потом Клавдиев отбросил сомнения — и ради спасения детей от голодной смерти лишенная прописки крестьянка Мария Ильинична Развалина стала кормить двух своих сыновей и дочь человечинкой. Чтобы предупредить обвинения в святотатстве, Клавдиев помещает в программке спектакля жутковатую историческую справку — докладную ленинградского военного прокурора, в которой приведена статистика случаев трупоедения во время блокады. Из нее следует, что среднестатистический ленинградский каннибал был беспартийной малограмотной приезжей женщиной за сорок.
Развалиным в пьесе Клавдиева противостоит интеллигент Ниверин. Его дочь и дети Развалиной подружились, вот и родители тянутся друг к другу. Признание героини все эти отношения рушит — Ниверин смириться с нарушением моральных норм не может. Таким образом, животный прагматизм недалекой крестьянки сталкивается в пьесе с теоретическим гуманизмом честного советского интеллигента. Впрочем, у Клавдиева нет конфликта "правильного" и "неправильного" мировоззрения, он не оправдывает Развалиных, но и не вещает устами Ниверина: ужасна и унизительна сама ситуация, в которой оказались эти люди, поэтому убеждения здесь не лучше беспринципности.
Кирилл Вытоптов, о котором театральная Москва уже год шелестит обнадеживающими слухами, эту объективность автора, наверное, почувствовал. Вообще, когда молодому режиссеру достается действительно хорошая пьеса, это уже удача. Пьеса Клавдиева написана со знанием законов театра и с уважением к ним, в ней все в порядке с характерами и диалогами, с сюжетом и со словами. Если раньше драматург прибегал к такому, все еще дискуссионному для нашей повседневной театральной практики, выразительному средству, как ненормативная лексика, то в "Развалиных" ее нет. В общем, ограничься Клавдиев собаками, пьесу вполне могли бы ставить хоть сколько-то интересующиеся современной драматургией репертуарные театры. С одной стороны, это преимущество, с другой — ловушка.
В нее, к сожалению, и угодил Кирилл Вытоптов. Может быть, он доказывал, что и среди молодых способных режиссеров есть такие, кто не обостряет, а сглаживает резкости. В том, что Вытоптов ушел от конкретных примет блокадного Ленинграда, есть логика — наверное, они сегодня выглядели бы банальными, слишком уж вторичными и заемными. Ушел, но ни к чему не пришел. Подлинного "мяса" в спектакле не хватает — не человеческого, конечно, а театрального, сценического. Видно, что Вытоптов, и это ему, безусловно, нужно зачесть, увлеченно разрабатывал материал, занятно и последовательно придумывал характеры, оправдывал ситуации, обживал тесное пространство — в общем, занимался режиссурой. Но способ существования молодых актеров остался студенческим, старательно-демонстративным. Это называется — "домашние радости".
В том числе и поэтому история не превращается в содержательное обобщение. Она не тревожит, не раздражает, не пугает — убаюкивает. Если же не вслушиваться в некоторые куски текста, то иногда вообще может показаться, что на сцене Центра драматургии и режиссуры играют не Юрия Клавдиева, а, скажем, Александра Володина. Или какого-нибудь другого хорошего драматурга из тех времен, когда появление на сцене пьесы "Развалины" даже самым продвинутым зрителям не могло присниться и в страшном сне.