"Вы — Император! Вождь эстрады! Вы — наш кумир, восторг, награда!.." Так начиналось поздравление с 62-летием, вывешенное на дверях гримерной N6, любимой Валерием Леонтьевым, перед весенними концертами в петербургском БКЗ "Октябрьский". На сайте певца подробно описывают новое шоу: "Яркий и мистический балетный пролог, словно сметенный пурпурным занавесом, мгновенно исчезнувшим невесть куда..." — и далее в том же духе. Любой, кто видел Валерия Леонтьева по телевизору (а не по телевизору его увидишь редко), на интуитивном уровне ощущает, что певец живет в какой-то параллельной вселенной — со своими критериями хорошего и дурного, со своими представлениями о вкусе и красоте. Там для целого эстрадного балета шьют костюмы, которые способны вогнать в краску завсегдатаев лучших гей-клубов, там бродят сюжеты, способные довести до инфаркта любую Леди Гагу. Его наряды не обсуждаются, от них просто пропадает дар речи. На билбордах, рекламировавших его новое кремлевское шоу, он поначалу появился в феерическом искрящемся цилиндре и вплотную приблизился к боевой раскраске героев хоррор-рока. И самое удивительное то, что где-то внутри, на самом секретном артистическом уровне, Валерий Леонтьев, конечно, ровня и Элису Куперу, и Оззи Осборну, не говоря уже о Константине Кинчеве. В одном из недавних интервью он сообщил, что в 1979 году "американский журнал "Тайм" ... написал, что певец Леонтьев напоминает по звучанию Мика Джаггера, а по хореографии — Михаила Барышникова". Когда в дело пошла вторая серия билбордов, Леонтьев предстал перед москвичами почти в образе Джима Моррисона. Кажется, сделай он всего шаг влево — и имели бы мы настоящего русского Дэвида Ковердейла. А сделай шаг вправо — и весь китч советской и постоветской эстрады рухнул бы от раскатов зрительского смеха. Он мог бы назвать свою программу "Welcome To My Nightmare", и все встало бы на свои места. Но вождь эстрады убийственно серьезен. Еще бы — столько репетировать с балетом.