Этой осенью в центре внимания балетного мира оказался театр La Scala, что вообще-то случается нечасто: в Милане балет довольствуется положением пасынка оперы и на роль ньюсмейкера обычно не претендует. Но октябрьская премьера "Раймонды" обещает нечто грандиозное: на исторической сцене La Scala будет реинкарнирован исторический спектакль Александра Глазунова и Мариуса Петипа 1898 года рождения. В нем будет занята невиданная для итальянского балета тьма народу: вся труппа La Scala (а это 90 человек), 65 учеников балетной школы при театре и 50 наемных статистов. Одних костюмов, выполненных по историческим эскизам, сшито больше полутысячи. И никаких купюр в партитуре: зрители услышат все 140 минут музыки Глазунова. Словом, это самый масштабный и сложный балетный проект в Италии за последние 33 года.
Под эгидой директора миланского балета (и бывшего руководителя балета Мариинки) Махарбека Вазиева реинкарнацию "Раймонды" осуществляет целая команда россиян. Архивными изысканиями занимается координатор проекта Павел Гершензон. Декорации 1898 года реконструируют Борис Каминский и Елена Кинкульская. За дирижерский пульт встанет Михаил Юровский, партию Раймонды на премьере исполнит петербурженка Олеся Новикова.
А за танцевально-режиссерскую часть — то есть за восстановление хореографии и мизансцен Мариуса Петипа — отвечает главный петербургский знаток балетной старины Сергей Вихарев. Тот самый балетмейстер, который в конце ХХ века с теми же соавторами поставил в Мариинском театре историческую "Спящую красавицу", чем положил начало российской моде на реконструкции. Впрочем, его феерическую "Спящую", с триумфом прокатившуюся по миру, петербургские балетные консерваторы так и не признали классическим спектаклем Петипа — похоже, в основном из-за того, что смотреть ее было не скучно. Теперь на сцене Мариинки снова дремлет "Спящая" Константина Сергеева — постно-добродетельная версия сталинских времен. Зато миланцам и съехавшимся со всего мира балетоманам предстоит увидеть феерическую "Раймонду".
Строго говоря, "Раймонда" — не феерия. По сюжету это рыцарский роман, по форме — цепь танцевальных сюит. По сути — апогей эстетики Мариуса Петипа, после которого мог последовать только упадок. Так, собственно, и произошло — и с самим Петипа ("Раймонда", поставленная балетмейстером в 80-летнем возрасте, оказалась его последним шедевром), и с классическим балетом XIX века в целом. Но в 1898 году об этом еще никто не подозревал. Творцы "Раймонды" делали привычное дело, памятуя об успехе своей "Спящей красавицы". Старец Петипа, как некогда Чайковскому, давал ценные указания дебютировавшему в балете композитору Глазунову — заказывал нужное количество тактов и характер музыки. Директор Императорских театров Иван Всеволожский, дилетант, но большой эрудит, вдохновенно трудился над эскизами средневековых костюмов. Три художника-академиста, Орест Аллегри, Петр Ламбин и Константин Иванов, поделив между собой четыре картины балета, сочиняли роскошные декорации.
Их фантазии было где разгуляться: в балете речь шла об эпохе крестовых походов — либреттистка "Раймонды", светская дама Лидия Пашкова адаптировала для сцены рыцарскую легенду. Получилась история про Раймонду де Дорис, племянницу провансальской графини, в которую страстно влюбился и едва не похитил грозный сарацин Абдеррахман, но вовремя подоспевший жених, благородный венгерский рыцарь Жан де Бриен, одолел мусульманина в решительном поединке, спас невесту и сыграл с ней свадьбу. Любовную историю осложняла мистика: сны, предчувствия и даже привидение — призрак Белой дамы, покровительницы рода де Дорис, то и дело маячил на сцене, помогая влюбленным воссоединиться.
Впрочем, балетный треугольник был не просто "любовным": отношения Раймонды с ее двумя мужчинами символически отражали духовную борьбу личности, раздираемой искушениями плоти и идеальным, почти религиозным чувством. Именно поэтому мудрый Петипа не стал изображать Абдеррахмана карикатурным злодеем, отдав его роль благородному Павлу Гердту, бессменному премьеру Мариинского театра, и подарив сарацину и Раймонде немало совместных танцев. В том числе и развернутый pas d'action второго акта, безупречно классичный по форме, но весьма неоднозначный по существу — в адажио благородная дама противится домогательствам страстного мусульманина не без некоторого усилия над собой. Впрочем, проблема выбора исчерпывается к концу второго акта — вместе с гибелью Абдеррахмана. В третьем действии торжествует любовь идеальная, воплощенная в горделиво-невозмутимом grand pas, которое герои исполняют на собственной свадьбе в окружении восьми пар приближенных.
Классические танцы "Раймонды", уже на премьере причисленные к высшим достижениям Петипа, прекрасно перенесли Октябрьский переворот: канонические ансамбли сохранялись в самых разных версиях балета. А ведь "Раймонду" ставили не реже "Лебединого озера" — и в 1922-м, и в 1931-м, и в 1938-м, и в 1948-м, и в 1960-м, и в эпоху застоя, и в новейшие времена. Редактуре подвергались характерные танцы, мизансцены и, конечно, сюжет — вся эта рыцарская мистика-метафизика советским постановщикам была решительно неблизка. Призрак Белой дамы то и дело изгоняли из спектакля, сарацина делали честным арабом, борющимся за независимость, крестоносца Жана де Бриена превращали в оплот реакции.
В 1984 году в Большом театре Юрий Григорович и его постоянный соавтор художник Симон Вирсаладзе поставили "Раймонду" в духе аскетичных 60-х: минимум декораций, минимум пантомимы, минимум миманса и максимум танцев, заполонивших даже музыкальные антракты Александра Глазунова. В 1989-м эту версию (с еще более лапидарным оформлением Вирсаладзе) перенес на свою сцену миланский La Scala. В 2003-м в Большом появился уже миланский вариант балета. И пока Москва довольствуется безнадежно устаревшей копией своего же спектакля, Милан удивляет мир роскошным переизданием императорского балета эпохи Николая II.
Милан, La Scala, 11, 12, 14, 15 октября, 20.00