Фильм Кинга Видора — первый великий фильм о "великой", как ее тогда называли, то есть, Первой мировой войне. Еще во Франции ее звали "der des der": фамильярное сокращение от "derniere des dernieres", "последней из последних" войн на земле. Коллективный ужас перед крушением миропорядка, всех идеалов и иллюзий — "никогда больше!" — был, пожалуй, в Европе даже сильнее, чем после Второй мировой. Поэтому логично, что во Франции "Большой парад" шел под рекламным лозунгом: "Фильм, который заставляет возненавидеть войну". Тем удивительнее на первый взгляд реакция на фильм орденоносных людоедов. Перемоловший сотни тысяч солдат в тупых, самоубийственных атаках маршал Жозеф Жоффр принес создателям фильма "комплименты за столь прекрасный спектакль". Генерал Анри Жозеф Эжен Гуро, потерявший руку в столь же самоубийственной авантюре — десанте Антанты в Галлиполи,— признался после премьеры: "Не скрою, я провел чудесный вечер". Если же разобраться, ничего удивительного в их восторге нет. Первая мировая война отличалась от Второй тем, что бесконечно долгое время кинематограф не обращался к ее конкретным битвам: всякие там "Галлиполи" или "Пасхендале" начнут появляться лишь в последней четверти ХХ века. До того она была Войной с большой буквы, бессмысленным, необъяснимым бедствием. В "Большом параде", собственно говоря, батальные эпизоды занимают меньшую часть экранного времени. Но все, кроме них, при всем огромном таланте Видора, то необязательно и торопливо, то нелепо. Скороговоркой представлены герои: богатый и праздный Джим (Джон Гилберт), Булл (Том О'Брайан), быковатый в полном соответствии со своим именем бармен, и строительный рабочий Слим (Карл Дейн). Троица, символизирующая классовый мир, оказывается в составе американского экспедиционного корпуса во Франции. Но перед тем как в кровавом Аргоне простолюдины погибнут, а Джим лишится, как и сценарист фильма Лоуренс Столлингс, ноги, герои потратят кучу времени на флирт с лубочной поселянкой Мелизандой (Рене Адоре). Смотреть на этот пикник, сдобренный казарменным юмором, даже как-то и неудобно. Но стоит трубе протрубить сбор, как начинается другая война, другой фильм, торжественный и мрачный размах которого не превзошел еще никто из режиссеров. Грузовики, грузовики, грузовики, тянущиеся по полям Шампани на фронт. И столь же бесчисленные санитарные кареты, возвращающиеся с фронта. Долгие метания Мелизанды среди пылящих навстречу смерти колонн, в надежде увидеть своего Джима. Этот эпизод — такой же хрестоматийный, не менее мощный, чем, скажем, расстрел на одесской лестнице в "Броненосце "Потемкин"". Едва ли не каждый из пехоты норовит облапить девицу, а она отчаянно цепляется за ногу сидящего в грузовике любовника и волочится за машиной по пыли. А еще будет наступление в призрачном лесу. Цепи солдат, редеющие от пулеметного огня рейхсвера. И самый прекрасный на земле фейерверк — пляски осветительных ракет и шрапнели в ночном небе: чем прекраснее, тем смертоноснее. Видор увидел войну глазами пехотинца, в оцепенении бредущего через лес или скорчившегося на дне воронки. Генералы — глазами генералов, для которых вся красота, вся поэзия мира заключены именно в этом адском световом шоу над полем боя. "Боже, как прекрасна война!" — назывался популярный в 1960-х английский антивоенный мюзикл. И, правда, как она прекрасна, если видеть ее генеральским взором.
"The Big Parade", 1925