В конце июля Минрегион опубликовал проект «сметы» госпрограммы по развитию Северного Кавказа до 2025 года, предусматривающий инвестиции в республики округа в размере 3,89 трлн руб. Документ сразу же был резко раскритикован Минэкономики и Минфином — министерства были не согласны ни с методами бюджетного планирования, ни с заявленными суммами. В интервью “Ъ” замминистра регионального развития СЕРГЕЙ ВЕРЕЩАГИН, курирующий проекты в СКФО, рассказал, что с того момента объем планируемого финансирования вырос до 5,5 трлн руб., но разногласия пока остались прежними.
— На какой стадии находится согласование госпрограммы? После презентации в июне финансово-экономического обоснования к программе и последовавшей реакции со стороны Минфина и Минэкономики было похоже, что программу согласовать не удастся (см. “Ъ” от 26 июля).
— На самом деле ситуация была следующая. У нас была задача внести проект госпрограммы в правительство до 1 августа 2011 года, что мы в итоге и сделали. Причем сделали все строго в рамках существующего регламента. Но на момент внесения еще не было заключений от Минэкономики и Минфина (они просто не успели их подготовить) — они появились уже позже, в начале августа. После этого Минрегиону вместе с Минфином и Минэкономики было поручено доработать госпрограмму, учесть существующие замечания. В августе мы провели несколько совместных совещаний и в итоге вышли на ряд разногласий, которые с новой версией госпрограммы вновь были направлены в правительство.
— Какие основные замечания у ваших коллег по поводу программы?
— Они носят, главным образом, финансовый характер. У Минфина мнение такое: у нас есть бюджетный период — действующий закон на 2011–2013 годы и разрабатываемый проект на 2012–2014 годы — значит, планировать что-то за пределами этого бюджетного периода преждевременно.
Госпрограмма — это набор объектов и мероприятий, сбалансированный по субъектам Северного Кавказа, с четкими критериями и показателями эффективности, соответствующими утвержденной «Стратегии социально-экономического развития СКФО до 2025 года». По сути, общий объем финансового обеспечения госпрограммы — это стоимость этих объектов и мероприятий. Поэтому без понимания, что нужно сделать и построить на Северном Кавказе и, соответственно, сколько это стоит, невозможно полноценно выстраивать модель развития региона. Причем мы готовы ежегодно подтверждать или корректировать общий набор объектов, мероприятий и, соответственно, необходимые расходы на реализацию госпрограммы в очередном бюджетном периоде.
Минэкономики, со своей стороны, говорит о том, что государственная программа до 2025 года выглядит нелогично, так как в России нет инструментов планирования на такой период.
Наша позиция заключается в следующем. Во-первых, госпрограмма — это инструмент реализации утвержденной стратегии развития округа, и, соответственно, период реализации госпрограммы привязан к тем срокам и целевым показателям, которые определены стратегией. Во-вторых, у нас есть ряд решений правительственной комиссии по развитию Северного Кавказа, которую возглавляет председатель правительства Владимир Путин. Структура, этапы и сроки реализации государственной программы одобрены одним из таких решений. В-третьих, мы разделили нашу программу на два этапа: до 2017-го и с 2018-го по 2025-й. Такое деление объясняется тем, что до 2017-го у нас уже есть конкретный набор мероприятий, входящий в действующие в округе три ФЦП («Юг России на 2008–2013 годы», «Социально-экономическое развитие Республики Ингушетия на 2010–2016 годы» и «Социально-экономическое развитие Чеченской Республики на 2008–2012 годы».— “Ъ”). По результатам первого этапа мы можем внести коррективы во второй этап с 18-го по 25-й год. Это была наша логика планирования, и мы на ней продолжаем настаивать.
Госпрограммой мы впервые попытались обобщить и так существующее финансирование в виде ведомственных программ, дотаций, субсидий и т. д. Была ведь еще одна проблема. Никто не понимал, какая общая сумма идет на финансирования Кавказа. Уже сейчас ежегодно по разным программам выделяется на развитие округа около150 млрд руб. Единая госпрограмма лишь суммирует все эти расходы.
— Когда, по вашему расчету, должно быть принято окончательное решение?
— Я считаю, что точку в этом споре должно поставить правительство, которое в сентябре-октябре обсудит этот вопрос. Я пока не могу прогнозировать, какое решение будет принято. Думаю, что, конечно, программа будет откорректирована, так как есть перспективы развития, а есть текущая ситуация с федеральным бюджетом.
— Многих удивило, что в первой версии бюджета госпрограммы сразу для двух регионов — Республика Ингушетия и Ставропольский край — не было предусмотрено внебюджетное финансирование. Неужели туда инвесторы категорически не хотят идти?
— Мы просто не успели включить инвесторов по этим регионам в программу. В июле, т. е. после первой «верстки» программы, в Минрегион России поступила информация от наших естественных монополий — ЛУКОЙЛа, «Газпрома», «Роснефть», «РусГидро», ФСК и т. д.— об их планах работы в округе. Кроме этого, по Ставрополью и Ингушетии были доработаны разделы по привлечению внебюджетных инвестиций. В частности, по Ставрополью текущая сумма внебюджетных инвестиций уже превысила 500 млрд руб. По Ингушетии, действительно, ситуация с частными инвестициями сложнее по ряду причин. Но мы уже сегодня ориентируемся на три крупных проекта в республике — производство инновационных строительных материалов, производство стеклотары и розлив минеральной воды, строительство агропромышленного парка.
— Получается, что «вторая» смета госпрограммы, которая включает уточненные данные по внебюджетным источникам, должна быть выше ранее обнародованной в 3,89 трлн руб.
— Да, сейчас мы вышли на цифру в 5,5 трлн руб. до 2025 года. Отмечу лишь, что предусмотренный объем бюджетных инвестиций в чуть более чем 2,6 трлн руб. не изменился, «выросла» смета только за счет увеличения плана по внебюджетному финансированию.
— По какому принципу отбирались инвестпроекты для регионов?
— Для начала мы поставили перед собой задачу сформировать инвестиционный план развития округа. Субъекты нам прислали более 1,2 тыс. различных инвестпроектов и проектных идей для включения в этот документ. В итоге из всего этого массива предложений мы включили в инвестплан 372 проекта на сумму примерно в 1,3 трлн руб.
Но это на долгосрочную перспективу; чтобы акцентировать нашу общую с субъектами Северного Кавказа работу на приоритетных проектах, мы выбрали 70 проектов, степень готовности которых условно можно назвать «сегодня-завтра». Критерии определения — поддержка проекта региональной властью, наличие основных документов по проекту (финансовая модель, бизнес-план, ПСД), наличие частного инвестора. По тридцати из них, стоимостью примерно 120 млрд руб., мы уже провели комиссию по предоставлению им государственных гарантий. Общая сумма гарантий, которые уже подтверждены по 20 проектам, составляет примерно 42,5 млрд руб. В настоящее время документы по этим проектам переданы в Минфин России для дальнейшей работы по предоставлению государственных гарантий.
Кроме этого, в 2011 году запланирована поддержка проектам Северного Кавказа за счет средств Инвестиционного фонда РФ. Общая сумма составляет 6 млрд руб. Уже принято решение по двум проектам — в Кабардино-Балкарии (проект строительства завода по производству полиэтилентерефталата ООО ЭТАНА, из инвестфонда выделяется около 1,5 млрд руб.) и Ставрополье (индустриальный парк в Невинномысске, около 500 млн руб.), в стадии рассмотрения еще пять проектов. За счет средств Инвестфонда будет профинансирована инфраструктурная часть проектов.
Реализация инвестпроектов приводит к росту доходов региональных бюджетов, из которых появляется возможность финансировать те же объекты инфраструктуры и сокращать зависимость от федеральных средств.
Есть, безусловно, системообразующие проекты в формате частно-государственного партнерства — «Курорты Северного Кавказа» (КСК), Кавминводы и т. д. Но для меня лично ничем не хуже проект по созданию курорта «Ведучи» (Чечня) или «Дагагрокомплекс» (Дагестан). Я по каждой территории могу назвать пару проектов, которые мы будем очень предметно сопровождать.
— Но именно проект КСК сегодня основной по объему финансирования.
— Если все будет идти, как мы планируем, курорты Северного Кавказа станут взрывом на территории Кавказа, но взрывом в хорошем смысле слова. Я бывал на подобных курортах за границей, но такой красоты, как на Кавказе, там нет. Хотя, безусловно, этот проект очень существенный по объемам финансирования и предполагает очень серьезную подготовительную работу. ОАО КСК (госуправляющая компания проекта.— “Ъ”) как раз сейчас готовит всю законодательную базу в части изменения законодательства об особых экономических зонах, начинает инженерные изыскания и проектирование курортов.
— Принято ли окончательное решение по включению в КСК еще трех территорий — в Джейрахском районе Ингушетии, прибрежный кластер в Дагестане и Кавминводы?
— Да, сейчас совместно с территориями идет подготовительная работа и готовятся изменения в уже утвержденные документы. Там нельзя просто так строчки дополнительные внести — необходимо обоснование. Думаю, что в октябре-ноябре все будет готово.
— Почему Кавминводы — территорию, где исторически развивался туризм и есть хоть какая-то инфраструктура,— включили в последний момент?
— Еще в 2006 году была подготовлена программа развития Кавминвод, но реализована она не была. Это произошло по разным причинам: административным, финансовым и т. д.
Сейчас все проблемы этого курортного региона решаются как-то хаотично, точечно. Нет системы. Например, на территории Кавминвод очень серьезные проблемы с инфраструктурой, в которую только в ближайшие два года планируется инвестировать около 3 млрд руб. Это касается питьевой воды, сетей и т. д. Но нам, очевидно, надо смотреть гораздо шире — транспортное развитие, земельный фонд, экологические мероприятия и т. д.
Поэтому было принято решение, абсолютно правильное с моей точки зрения, во-первых, разработать и реализовать концепцию развития Кавминвод, во-вторых, увязать развитие этого курорта с нашим туристическим кластером, которым управляет КСК. Если нам удастся это сделать, то в течение ближайших пяти-семи лет мы можем выйти на уровень курорта мирового уровня, куда будут приезжать не только российские граждане, но и гости из-за рубежа.
— Уже есть понимание — кто будет разрабатывать концепцию?
— Пока еще нет. Мы разработали только проект технического задания, который сейчас проходит согласование. Думаю, что саму концепцию развития курорта будем согласовывать на уровне правительства.
— А почему КСК не может этой территорией руководить?
— Главная задача КСК — это определить и реализовать проект частно-государственного партнерства с большей ориентацией на спортивный туризм. Кавминводы — это локальная история исключительно курортного типа. Поэтому я не исключаю, что для реализации будет создана управляющая компания с участием КСК.
На нас останется решение вопроса на федеральном уровне — как улучшить ситуацию и обеспечить нормальное перспективное развитие Кавминвод. Мы должны дать ответ на вопрос: какие формы управления должны быть, какое имущество там находится и т. д.
Сейчас, например, была отложена приватизация ОАО «Кавминкурортресурсы», которое управляет основной базой источников. Я уверен, если взяться за эту тему, можно просто такую конфетку сделать, что мы будем в очереди записываться с вами, чтобы там отдохнуть.
— А что вам инвесторы говорят — они-то готовы туда идти?
— Сейчас по привлечению инвесторов идет активная работа. Проект активно поддержал французский национальный банк Caisse des Depots et Consignations (в мае заявил о создании совместного предприятия с КСК, а на прошедшем на прошлой неделе Х Международном инвестиционном форуме в Сочи объявил о выделении на строительство курортов почти €10 млрд; см. “Ъ” от 26 мая и 16 сентября), который его продвигает на иностранных рынках. Кроме этого, есть серьезный интерес со стороны корейских компаний, которые готовы реализовать проекты в сфере энергоснабжения курортов.
Для любого иностранного инвестора, когда он слышит, какие преференции государство готово оказывать и какие проекты реализовать на Северном Кавказе,— это сигнал. Но также очевидно, что для любого инвестора очень важная тема — это обеспечение безопасности. Здесь, со своей стороны, мы также готовы предложить ряд системных мер.
Туризм — это одна из самых быстрорастущих во всем мире отраслей экономики и характеризуется тем, что в туриндустрии рост объемов предоставляемых услуг приводит к увеличению числа рабочих мест намного быстрее, чем в других отраслях. И мультипликационный эффект от таких проектов самый значимый — развивается и торговля, и сфера услуг, улучшается транспортная и социальная инфраструктура. В Европе есть страны, в которых доходы от туризма составляют более 5% от валового внутреннего продукта,— Австрия, Швейцария, Испания. А мы чем хуже, особенно на Северном Кавказе, с его богатейшей историей, уникальными природными условиями, традиционным кавказским радушием?
Можно много спорить, но проблема Кавказа — это низкий уровень жизни и безработица. В результате, когда человек не знает, чем он будет завтра заниматься, когда ему некуда сходить, он не понимает, как он завтра будет семью содержать,— вот тогда в голову и приходят дурные мысли. Но ситуация, смею вас заверить, меняется. Если на 1 июля 2010 года было зарегистрированных безработных по округу 450 тыс., то на 1 июля 2011-го — уже 350. Это уже о чем-то говорит. Тем более что по многим макроэкономическим показателям, таким как промышленное производство, строительство, сельское хозяйство, объем оптовой и розничной торговли, Кавказский регион стоит на первых местах среди федеральных округов России по динамике развития. Сейчас главное — реализовать все наши планы.