Выставка авангард
Выставка "Современное итальянское искусство середины ХХ века" открылась в Мультимедийном комплексе актуальных искусств. После выставки классиков "бедного искусства" из собрания музея Кастелло ди Риволи МАММ при поддержке НОВАТЭКа и Ahmad Tea показывает художников поколением старше. За нейтральным названием скрываются работы отъявленных радикалов — Лучо Фонтаны, Пьеро Мандзони и их ближайших соратников. В дырявую, как сыр "Маасдам", экспозицию всматривался ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Изначально выставка, придуманная художницей Нандой Виго, должна была рассказывать о связях немецкой группы ZERO с итальянским авангардом. Но с архивом группы в Дюссельдорфе договориться не удалось. Привезли только итальянскую часть международного движения, зато много — целых три этажа. ZERO основали в 1957 году Отто Пине и Хайнц Мак, четырьмя годами позже к ним присоединился впоследствии затмивший товарищей мастер гвоздя и холста Гюнтер Юккер. "Название группы для нас не имело ничего общего с нигилизмом или шуткой вроде "дада",— писал Пине.— Слово zero означало зону тишины и шанса начать сначала, это обратный отсчет при запуске ракеты. Zero — необозримое пространство, где старое становится новым". Ракета тут не только для красного словца: идеи группы оформились на фоне очередного технического взрыва, следствием которого стали полеты в космос. Если бы ZERO доехали до СССР, самым близким художником посчитали бы Юрия Злотникова с его "Сигналами", аналогом азбуки Морзе в живописи.
Троица активно работала над распространением своих идей по всей Европе. Во Франции их единомышленником стал Ив Кляйн, изобретатель собственной модификации синего цвета. В Италии ZERO наткнулись на Пьеро Мандзони и его круг. От работ требовалось отсутствие заметного авторского вклада, всех этих мазков, манеры, изобретательности. Они должны быть просты, как пластмасса и алюминий. Философия общедоступного комфорта, обеспеченного НТР, распространялась и на искусство. Оно мимикрировало под демократичный дизайн, по очертаниям сливаясь с иллюминатором реактивного лайнера или упаковкой пищи быстрого приготовления. В общем, очередной вариант авангардной идеи о том, что искусство должно развиваться по законам жизни, а не быть идеалом красоты.
Агостино Боналуми превращал мебель в абстрактную скульптуру, обтянутую кожей, Паоло Скеджи создавал композиции из ровных отверстий, напоминающие механизмы, Нанда Виго составляла декоративные композиции из зеркал и светильников. Потоки экспериментов с железной стружкой и магнитами от Давиде Бориани украшают ныне офисы. С ZERO были связаны и итальянские кинетисты, авторы геометрических скульптур на механическом ходу, и великий без преувеличения график Бруно Мунари, чьи работы до сих пор образец для графических дизайнеров и иллюстраторов всего мира.
Международной известности и статуса классиков в итальянском ZERO добились два художника — Пьеро Мандзони и Лучо Фонтана. Рано умерший Мандзони известен работой, которая действительно сводит искусство к нулю. "Дерьму художника" на выставке отдан почетный отсек, и консервная банка гордо покоится на верхушке иссиня-черного мавзолея. Эта вещь для космогонии современного искусства значит не меньше, чем фонтан-унитаз Марселя Дюшана или "Черный квадрат" Малевича. Интересно, что два из трех произведений имеют непосредственное отношение к телесному низу (впрочем, и квадрат все-таки черный, как дыра то ли в небе, то ли в отхожем месте). Пару лет назад один коллекционер осмелился открыть принадлежащую ему банку и обнаружил там кусочки гипса вместо того, что написано на этикетке. Коварством Мандзони, помнится, возмущались не меньше, чем наглостью коллекционера, посмевшего нарушить сакральную целостность объекта. Но Мандзони ни при чем. Никто же не будет ругать мадонну Рафаэля за то, что она плоская и из краски, а не из плоти и крови.
От банки Мандзони прямая дорога к супу "Кэмпбелл" Энди Уорхола. Другие хулиганства итальянца тоже имели долгоиграющие последствия. В МАММ показывают постамент, на котором каждый желающий превращается в произведение искусства. Мандзони еще подписывал позирующих девушек в качестве своих произведений. Это точки отсчета для искусства перформанса.
Другой гений того времени, живописец Лучо Фонтана, придумал собственное направление под названием "спациализм" и стал делать разрезы на плотно натянутых холстах. Это кубизм, доведенный до логического конца: в стремлении изобразить все точки зрения на предмет Фонтана переключился на сам холст, открыв в полотне новые глубины насильственным путем. Его работы знают по картинкам все. Столкнуться с ними лицом к лицу — другое дело. Правда, лучше не на этой выставке. В темноте зала его картины блестят под направленным светом, и часть иллюзии теряется. Издалека "концепты" Фонтаны кажутся обманками, а здесь сразу понятно, что в холсте дыра. В его работах видели и насилие над искусством, и эротику подглядывания, и много чего еще. Да и сегодня порезы Фонтаны кажутся если не глубже, то изящнее, чем разного рода отверстия в работах коллег по ZERO.