Осенью планируется принятие законопроекта, расширяющего надзорные полномочия ЦБ, в частности дающего регулятору возможность выносить мотивированное суждение. Это позволит, в частности, подходить к анализу кредитных организаций не с формальной, а содержательной стороны.
Политические должники
Крупнейшим провалом с начала года стал, безусловно, Межпромбанк, который весной 2010 года не смог отдать регулятору 32 млрд руб.. Через несколько месяцев у банка была отозвана лицензия, но Межпром по сей день остается должен кредиторам порядка 82 млрд руб., в том числе те самые 32 млрд руб. Банку России. Затем был еще один невозврат по беззалоговому кредиту — у Петрофф-банка, но из-за небольшого размера банка этот случай не имел такого широкого резонанса. Случай АМТ-банка скорее интересен двумя рекордами. Первый — количество реструктуризаций кредита (пять), второй — сумма страховых выплат частным вкладчикам банка (12,9 млрд руб.). Правда, справедливости ради стоит отметить, что в случае с АМТ-банком ЦБ удалось-таки выявить структурные ошибки в построении бизнес-модели банка и вовремя их исправить. Дело в том, что АМТ очень трепетно относился к своим обязательствам перед Банком России и направлял на обслуживание кредита буквально все доступные ресурсы (в том числе и средства, привлеченные от частных вкладчиков).
Случай с Межпромбанком оставляет тяжелое впечатление не столько из-за поведения ЦБ, сколько из-за общего контекста, в котором происходил отзыв лицензии и осуществлялся возврат активов. Напомним, основной владелец Межпромбанка Сергей Пугачев на момент отзыва лицензии у Межпромбанка являлся сенатором СФ от Республики Тыва. После возникновения проблем с обслуживанием кредита в ЦБ было заведено обеспечение — акции Енисейской промышленной компании, владеющей лицензией на разработку Элегестского угольного месторождения. Банк России до сих пор не может обратить взыскание на залог (сказывается как несовершенство залогового законодательства, так и сложный баланс политических интересов заинтересованных сторон).
Высокопоставленные сотрудники ЦБ не раз заявляли, что о проблемах Межпромбанка (высокая концентрация кредитных рисков, кредитование связанных сторон) им было известно заблаговременно, но сделать они ничего не могли, в том числе из-за ограниченности своих полномочий. Существующее законодательство не дает регулятору необходимых инструментов для принятия превентивных мер в случае выявления проблем в таких банках, как Межпромбанк. Да и политическое давление на ЦБ в такие моменты сильно возрастает — что бы кто ни говорил о независимости регулятора, для России это пока остается большим вопросом.
Самая яркая и наглядная иллюстрация политизированности решений в отношении крупнейших финансовых институтов — история с Банком Москвы, опорным банком Московского региона, еще недавно входившим в топ-5 крупнейших кредитных организаций РФ. На рынке до сих пор спорят, являются ли проблемы, обнаруженные в банке, реальными или искусственно созданными для максимизации объема полученной на санацию господдержки. Но с точки зрения надзора важно скорее то, что фактор политики присутствовал еще до выявления этих проблем. "Надо понимать, что это такая особая зона — Москва периода лужковского руководства, где не всегда действовали федеральные законы, надзорные требования, не всегда можно было применить инструментарий регулятора, сталкивались здесь с неким противодействием тех институтов, которые годами складывались в Москве",— сказал в связи с этим первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев.
Бой с тенью
Независимость банковского надзора — ключевое условие его эффективности, которое в России, к сожалению, не всегда выполняется. В ЦБ любят рассказывать анекдот о разговоре главы центробанка гипотетической страны с президентом страны, хорошо иллюстрирующий пример реально независимого финансового регулятора. Во время разговора в кабинете присутствует сотрудник центробанка, который слышит, как председатель коротко отвечает на вопросы главы государства: "Нет. Нет. Нет. Да". После этого подчиненный спрашивает: мол, о чем был разговор? На что председатель отвечает: "Президент высказывал мне свои пожелания относительно нашей деятельности. Я их отклонил". "Но был же вопрос, на который вы ответили "Да"? — интересуется подчиненный. "А это когда президент спросил, хорошо ли я его слышу",— отвечает глава центробанка.
Если убрать фактор политического давления, то заблаговременно увидеть проблемы в неблагонадежных банках — это просто дело техники. В ходе регулярных проверок, с которыми в банк приходят сотрудники ЦБ, можно выявить очень многое. Например, чтобы ответить на вопрос, кредитует ли банк связанные стороны, можно воспользоваться данными отчетности по МСФО. Да даже в отношении международных стандартов отчетности сохраняется проблема неблагонадежных аудиторов, которые могут содействовать банку в сокрытии реальной информации о связанных сторонах. Впрочем, подавляющее большинство крупных банков имеет нормального аудитора из "большой пятерки", что существенно снижает риски получения недостоверной отчетности.
Таких примеров можно привести десятки — только, к сожалению, на практике это не работает. И дело не в низкой квалификации сотрудников ЦБ (напротив, есть все основания полагать, что квалификация-то как раз достаточная), а в конфликте интересов сотрудников, осуществляющих проверки. Если в регионе действует всего два банка, подчиненных соответствующему территориальному управлению ЦБ, то отзывать лицензию у одного из них — значит лишать самого себя работы. А это означает, что простыми кадровыми перестановками в ЦБ проблему вряд ли можно решить.
Опасная должность
Впрочем, законодатели предпринимают определенные шаги для улучшения практики банковского надзора. Осенью планируется принятие законопроекта, расширяющего надзорные полномочия ЦБ, в частности дающего регулятору возможность выносить мотивированное суждение. Это позволит подходить к анализу кредитных организаций не с формальной, а с содержательной стороны.
А для повышения мотивации сотрудников надзора Минфин по поручению российского президента намеревается повысить ответственность надзорных органов за проблемы отдельных финансовых институтов. Постепенное внедрение элементов риск-ориентированного надзора, безусловно, является шагом в правильном направлении. Но для создания полноценного банковского надзора по лучшим западным образцам нужно сделать еще очень много, в том числе это касается и надзорной культуры как в ЦБ, так и в органах законодательной, исполнительной и судебной власти.
12 сентября сменился глава банковского надзора. На смену ушедшему в отставку Геннадию Меликьяну назначен Алексей Симановский. Опытный банкир, до этого руководивший департаментом банковского регулирования и надзора, он, скорее всего, обеспечит преемственность надзорной политики ЦБ. Многие склонны были видеть в отставке господина Меликьяна справедливую расплату за то, что ЦБ вовремя не были отслежены проблемы в Банке Москвы, Межпромбанке, АМТ-банке, банках группы Матвея Урина и многих других кредитных организациях. Между тем защитники Банка России (к числу которых в этом споре относится большинство профессиональных банкиров) отмечают, что нападки на ЦБ не всегда справедливы. Полномочий у регулятора недостаточно, а ответственность очень высока. Впрочем, даже если эти полномочия расширить, основная проблема — сильное политическое давление на высокопоставленных сотрудников ЦБ и конфликт интересов "на местах" — сохранится.