Сегодня начинается официальная часть визита в РФ замминистра обороны США Александра Вершбоу. О перспективах взаимодействия военных ведомств двух стран в условиях сохраняющихся разногласий по ключевой проблеме — ПРО — АЛЕКСАНДР ВЕРШБОУ рассказал корреспонденту "Газеты.Ru" АЛЕКСАНДРУ АРТЕМЬЕВУ, специально для “Ъ”.
— Каковы цели вашего визита в Москву?
— Наши встречи начинаются в понедельник с посещения Министерства обороны. Как вы помните, бывший министр обороны США Роберт Гейтс и министр обороны России Анатолий Сердюков создали рабочую группу по взаимоотношениям в области обороны. У нас много подгрупп, и одна из них занимается вопросами противоракетной обороны. Что привело меня в Москву на этот раз? Это вопросы глобальной и региональной безопасности. Мы будем говорить о Ближнем Востоке, Центральной Азии, отношениях России с НАТО.
— Вы будете встречаться с министром Сердюковым?
— Нет, это будет встреча подгруппы, мы будем встречаться с Сергеем Кошелевым, который возглавляет направление международного сотрудничества в Минобороны и работает с замминистра Анатолием Антоновым. Сергей Кошелев и Анатолий Антонов пришли в Министерство обороны из Министерства иностранных дел недавно. Мы будем сравнивать наши взгляды, в первую очередь по вопросу тех исторических преобразований, которые происходят на Ближнем Востоке и получили название "Арабское пробуждение". Нужно понять, какое влияние эти перемены оказывают на нашу политику, как мы можем помочь реформистским силам и что делать с нестабильностью, которую принесли перемены.
Что касается Центральной Азии, то мы будем обсуждать возможности для сотрудничества в вопросах транснациональной безопасности, учитывая те вызовы, с которыми сталкивается этот регион с точки зрения обеспечения безопасности границ и борьбы с контрабандой наркотиков. Конечно, мы еще не завершили работу, и там идут процессы, которые поддерживают нестабильность в этом регионе.
Многие годы я имел дело с вопросами взаимоотношений России и НАТО. Сейчас мы рассчитываем на сотрудничество сразу по нескольким направлениями, в том числе по вопросам ПРО, а также борьбе с терроризмом, пиратством, проведению миротворческих операций. Мы установили весьма хорошее сотрудничество в Афганистане. На саммите Россия—НАТО было решено начать подготовку афганских национальных сил безопасности для борьбы с контрабандой наркотиков. Россия также очень поспособствовала (стабилизации обстановки в Афганистане.— “Ъ”), позволив провозить оборудование для войск НАТО и по воздуху, и железнодорожным транспортом.
— Таким образом, вы являетесь посланником не только США, но и НАТО. В отношениях между Россией и НАТО существуют разногласия по созданию общеевропейской ПРО. Российские предложения о более тесном сотрудничестве в этой области не получили должного отклика.
— Россия и НАТО уже более десяти лет поддерживают тесные отношения, в которых были и успехи, и разочарования. Наши взаимоотношения прерывались дважды, но ненадолго, в связи с Косово и войной с Грузией. Но они опираются на стабильный прагматичный фундамент — совместную борьбу с терроризмом, пиратством, наркоторговлей. Мы проводим совместные учения, которые позволяют нашим вооруженным силам испытывать свою совместимость.
Но я думаю, что и страны НАТО, и Россия согласятся, что существует большой потенциал, который до сих пор не реализован. ПРО может быть очень важной областью сотрудничества, которая переведет наши отношения на новый уровень. Мы работали напряженно в разных направлениях и в рамках НАТО, и на двустороннем уровне со времени Лиссабонского саммита, на котором президент Медведев высказал заинтересованность в сотрудничестве. Мы, конечно, изучили российские предложения, обсудили их с Россией. Были некоторые вопросы, которые для нас тяжело принять, но мы пытаемся адаптировать их к нашим предложениям, что дает очень содержательную основу для сотрудничества.
Наша идея — это две отдельные системы ПРО, которые координируют свои усилия, а не одна единая система. Но мы верим в это рамочное предложение, полагая, что исходя из него сотрудничество может быть очень глубоким и может принести большую пользу для национальной безопасности всех стран. Мы предполагаем, что вернемся к практическим вопросам, совместному анализу того, как совместно будут работать эти системы ПРО. Этот анализ поможет России лучше понять возможности нашей системы и понять, что она не является угрозой российским стратегическим силам сдерживания.
Мы также предлагаем создать две структуры кооперативной ПРО. Одна — это центр интеграции данных с российских и натовских радаров и сенсоров, в том числе наземных и космических. Второй центр будет вовлечен в планирование и координацию работы ПРО. Там и российские, и американские офицеры будут работать вместе бок о бок 24 часа в сутки, разрабатывая планы, как вести себя при разных сценариях нападения. У нас уже есть возможности и разработанные планы по координации перехвата ракет, которые будут направлены в сторону России или стран НАТО.
Наши предложения разные, но нам кажется необходимым содержательное сотрудничество по всей проблематике отражения угроз со стороны таких стран, как Иран. И мы думаем, что мы трансформируем отношения России и НАТО, если будем работать в этом направлении. Еще много препятствий придется преодолеть на этом пути, но мы привержены идее это сделать.
— Что конкретно не понравилось НАТО в российских предложениях?
— Два центра, о которых я говорю, основываются на российских предложениях на совете Россия—НАТО в декабре 2010 года, во всяком случае они очень похожи на изначальные российские предложения, хотя и адаптированы к нашему предложению о создании двух параллельных систем, а не единой системы. Что касается изначальных предложений президента Медведева, то у нас были трудности с идеей того, что Россия будет принимать ответственность за защиту какой-то части НАТО. Мы исходим из того, что только страны НАТО могут нести такую ответственность так же, как и Россия должна нести ответственность за то, чтобы защищать свою территорию. Наша идея заключается в том, чтобы наложить друг на друга две эти миссии, помогая другой стороне в обеспечении возможностей противоракетной обороны, не замещая, а дополняя,— на этом предложении мы можем сойтись.
— Пока Европа только говорит о создании ПРО в рамках НАТО, что происходит с ПРО США, которая беспокоит Россию из-за поспешности, с которой Румыния, Турция и другие страны готовятся к ней подключиться?
— Мы работаем над этой архитектурой в течение нескольких лет. Она задумана для того, чтобы предоставлять максимальную защиту европейской части НАТО от ракетных атак со стороны Ближнего Востока. Эта система будет введена в строй через девять лет, так что есть много времени, чтобы обсудить с Россией, как мы можем координировать наши системы и создать единую архитектуру ПРО в Европе.
Первая часть создания этой программы началась с размещения корабля, оснащенного системой Aegis, в Средиземноморье в начале этого года. Мы только заключили соглашение с Турцией о размещении там радара, который будет ориентирован в ту сторону, откуда исходит угроза, то есть на Ближний Восток. Эта система не угрожает России и находится только на ранних этапах разработки, у нас есть время для того, чтобы синхронизировать этот процесс с НАТО.
— Американская система ПРО строится независимо от европейской. Таким образом США не несут никаких обязательств перед Россией?
— Американская система будет нашим вкладом в общеевропейскую ПРО, и на Лиссабонском саммите в ноябре союзники по НАТО договорились сделать создание системы ПРО главной миссией НАТО в будущем, учитывая растущую угрозу распространения ракетных технологий и оружия массового уничтожения. ПРО США — это крупнейший вклад, но в будущем это будет ПРО НАТО. Так же, как мы способны "поженить" американские технологии с командно-контрольной системой НАТО, мы способны "поженить" натовскую систему ПРО с российской и создать рамки сотрудничества на пользу обеим сторонам.
— Давайте вернемся к вопросу о региональной безопасности. В России заговорили о необходимости реформировать ОДКБ, его структуру и задачи с тем, чтобы организация была более мобильной и отвечающей на вызовы сегодняшнего дня. Как вы думаете, возможно ли углубить сотрудничество между ОДКБ и НАТО?
— Мы с интересом смотрим на дискуссии о будущей роли ОДКБ. Это наш общий принцип: мы приветствуем координацию с нашими региональными партнерами при решении региональных проблем. Наш президент говорил об этом. Мы готовы сотрудничать и на двусторонней основе, и на многосторонней основе с ОДКБ и другими международными партнерами по специфическим проектам, в которых у нас есть общий интерес и от которых получить пользу могут все стороны.
Как ветеран НАТО, я считаю, что немного рано проводить параллели между НАТО и ОДКБ, которая как организация меньше и чья деятельность на нынешнем уровне развития сфокусирована на ограниченной территории. Но то, чего достигло НАТО в области интеграции командных структур, коллективного планирования, ответа на разные угрозы, это то, чего ОДКБ стоит также попытаться достичь. Всегда более эффективно работать с партнерами, которые разделяют общие интересы.
— Вы сказали, что ОДКБ более ограниченная региональная организация, но главным вопросом для ОДКБ является безопасность в Афганистане и Средней Азии. 2014 год называется переломным для Афганистана и региона вообще. США завершат вывод своих войск из Афганистана, а оставшийся в регионе контингент изменит формат своего присутствия, например, прекратит работу база Манас в Киргизии. Какие есть гарантии безопасности для региона после вывода войск?
— Если говорить о переходном процессе в Афганистане, то мы достигли значительного прогресса в области безопасности в этой стране, обеспечив афганскому правительству, армии и полиции возможность взять на себя руководство и ответственность в области безопасности и администрирования их собственной страны. "Талибан" сейчас занял оборонительную позицию, я не хочу сказать, что он разбит, но многие из их целей прошлых лет не достигнуты, их силы на поле боя сократились, у них остаются возможности для совершения время от времени крупных атак, но мы считаем, что достигли прогресса. После 2014 года у нас будет долгосрочное стратегическое партнерство с Афганистаном, мы продолжим тренировать афганцев и помогать им в деле поддержания мира.
Мы, конечно, не можем ничего гарантировать в будущем, но у нас правильная стратегия, которая может обеспечить долгосрочную стабильность в регионе. Наше присутствие в регионе будет сокращено.
Вы упомянули транзитный центр в Манасе, сейчас этот центр важен для безопасности не только Афганистана, но и России, и Центрально-Азиатских стран, и США. Мы всегда говорили, что наше присутствие в Манасе является временным, и по мере того, как мы будем продвигаться вперед в переходном процессе, мы в меньшей степени будем использовать его для переброски персонала и материалов. Так что сейчас мы очень благодарны правительству Киргизии за предоставление этого транзитного центра, от работы которого оно получило не только материальную выгоду, но и помощь в вопросах безопасности.
— Это было решение США или Киргизии?
— Как мы и говорили, каждый получает выгоду от стабилизации в Афганистане. Нынешнее соглашение с правительством Киргизии давало нам право на использование Манаса до 2014 года, и никто не может сказать, каковы будут наши потребности в 2014 или 2015 году, но наше присутствие будет существенно сокращено. Так что наша потребность в Манасе также будет сокращена, если отпадет не полностью.
— В настоящее время идут переговоры между Москвой и Душанбе о возвращении российских пограничников в Таджикистан. Россия обеспокоена безопасностью этой страны. Есть ли у США планы по оказанию помощи Душанбе, Бишкеку, Ташкенту в области безопасности?
— Конечно, это не совсем мое дело комментировать переговоры между Россией и Таджикистаном о сотрудничестве в области безопасности или присутствии российских войск там. Но в наших общих интересах помочь таджикскому правительству с тем, чтобы оно было способно обеспечивать безопасность, эффективно контролировать границу и отвечать на угрозы из Афганистана. Так что это тот вопрос, который мы будем поднимать на переговорах и между нашими правительствами, и правительствами стран региона. Мы будем обсуждать, как мы можем помочь им обеспечивать безопасность. Мы будем обсуждать это и на двусторонней основе, и поддерживать инициативы ОДКБ и ШОС. Мы готовы открыто говорить о ситуации в Афганистане, о нашей стратегии, о наших долгосрочных планах и недопонимании вокруг них. У нас нет амбиций по созданию постоянных баз в этом регионе, но с точки зрения стабильности мы хотим помочь этим странам прочно встать на ноги.
— Помочь в прямом смысле, финансово или через программы тренинга?
— Честно говоря, не знаю, есть ли у нас программы тренировок в Таджикистане, но в принципе в пределах своих ресурсов — вы знаете, Пентагону урезали финансирование — мы готовы обсуждать с правительствами этих стран любые проекты, даже незначительные.