Вавилонское столпотворение

"Парижская школа" — никакой не стиль, не художественное направление, не художественная группировка. Сейчас бы сказали — тусовка, и были бы правы. По большому счету "Парижская школа" — это не только (и не столько) художники, в первые десятилетия ХХ века заполонившие мансарды, меблированные комнаты, дрянные отели и кафе Монмартра и Монпарнаса, но и их жены, любовницы, натурщицы, маршаны, приятели философы и поэты, официанты, музыканты, соседи, лавочники, актеры кабаре "Проворный заяц" и театриков улицы Гете, художнические общежития "Бато-Лавуар" и "Улей", громкие скандалы, тихие ссоры. Это — гений места и шум времени, настолько заразительные, что были способны вовлечь в свой круговорот самых разных персонажей: вот, например, полицейский офицер Леон Замарон, которому было поручено курировать это сборище полунищих иностранцев, докурировался до того, что начал покупать их работы. Хозяева кабачков получали картины в счет долга, натурщицы удовлетворялись рисунками и всеобщим поклонением, поэты рисовали, а художники писали стихи. В общем, все занимались своим и немножко не своим делом, жили очень тесно, много пили, мало ели и постоянно говорили об искусстве.

Никакой художественной общности не было и быть не могло. Слишком много — и слишком разных — художников стекалось тогда в Париж, искренне веря в то, что искусство можно и нужно делать только в этом месте. Мощный приток — евреи из черты оседлости Российской империи и сопредельных восточноевропейских государств. Одиночные вливания — испанцы, итальянцы, американцы, немцы. Отдельная история — как всегда, ищущие правду на этой грешной земле русские, поток которых после революции, естественно, значительно увеличился. Смешение языков и почерков необыкновенное. Что общего было в искусстве буйного Пикассо и раз и навсегда воспарившего в витебские небеса Шагала? Обожествлявшего линию Модильяни и предпочитавшей жесткую геометрию Делоне? Возведшего абстракцию округлых форм в высшую степень обобщения Бранкузи и певца железных дровосеков Цадкина? Салонного Юрия Анненкова и отчаянного Хаима Сутина? Здесь речь, конечно, идет не об общности, но о взаимодействии — об одном парижском котле, который, в отличие от американского, не был плавильным, но принять в свой суп был готов любого.

По большому счету, кого именно считать "парижской школой", так и не договорились. Сам термин достаточно поздний — его ввел критик Андре Варно в 1925-м. Так он описывал круг молодых художников, противопоставляя Ecole de Paris классицистической и шовинистической Ecole de France. Термин прижился. Вот только к 1925-му круг тех, кто населял комнаты "Бато-Лавуар" и "Улья", сменился не раз. Кто-то умер, а кто-то на глазах становился классиком. Искусствоведы населили термин разными персонажами. Одни говорят о "парижской школе" с еврейским акцентом — справедливо указывая, что абсолютное большинство художников, к ней причастных, были восточноевропейскими евреями, да и основным языком, на котором говорили в 1910-х в кафе Монпарнаса была причудливейшая смесь иврита, русского и идиш с плохим французским. Другие считают первой "парижской школой" куда более широкий круг, в который входят и французы (прежде всего Рауль Дюфи, Морис де Вламинк, Жан Арп и даже Пьер Боннар и Анри Матисс). То есть интернациональная составляющая сильно разбавляется французской, что меняет и общий колорит понятия — это уже не изгои в откровенно ксенофобской Франции, но полноправные граждане художественной столицы мира.

Хронологические рамки понятия тоже подвижны. Существует "новая парижская школа", к которой относят парижских абстракционистов межвоенного периода, но есть еще и послевоенная "парижская школа", которая противопоставляется американскому абстрактному экспрессионизму. Последнее, конечно, уже от отчаяния — тот Париж, который заманил в свои сети на радость себе и всему миру десятки художественных гениев со всего света, умер. Новые и старые парижане могли проклинать Джексона Поллока последними словами, но их поезд уходил на их же глазах. История состоялась. И каким бы составом ни выводили сегодня на свет "парижскую школу", это всегда будет разговор о том времени, когда речь шла прежде всего о живописи как таковой. А на каком именно языке говорили о ней в Париже — не суть важно.

ГМИИ им. А. Пушкина, Галерея искусства стран Европы и Америки XIX-XX вв., с 20 сентября по 20 ноября