Действие пьесы "Rock'n'roll" происходит в течение двадцати с небольшим лет, с конца 60-х до конца 80-х. Со времени падения коммунизма сейчас прошло тоже двадцать с небольшим лет...
Действительно! Интересно, что вы заметили, а я об этом как-то не думал.
Один из главных героев пьесы — типичный интеллектуал, западноевропейский коммунист, который никогда не встречался с коммунизмом на практике, но в теории защищает его. В пьесе есть монолог, в котором он защищает Сталина. Как вам кажется, что бы он говорил сейчас?
Я думаю, он ощутил бы некое ироническое удовольствие. И на самом деле это уже есть в пьесе. Двадцать лет назад никто еще не думал, что власть социальной идеологии постепенно займет религиозная идеология, которая не менее опасна. На самом деле мы не можем знать, что с нами произойдет в следующий вторник, и когда я об этом думаю, меня это ужасает.
Но двадцать лет назад вы были счастливы?
Я не могу описать словами ту эйфорию, которая охватила меня в 1989-м, когда я понял, что тоталитаризм все-таки пал. Это было не эгоистичное чувство, я радовался за страну и понимал, что нужно никогда не сдаваться. Я хотел бы вспомнить слова Одена: "Мы должны любить друг друга или погибнуть".
У вас в пьесах всегда присутствует юмор. Вы так заботитесь о зрителе — чтобы ему было легче воспринимать те драматические проблемы, о которых вы пишете?
Я никогда не писал пьес, которые состояли бы только из одного слоя. И какой-то из элементов пьесы обязательно работает. Хотя бы комический. Я никогда не писал текстов, в которых не было бы смешных моментов. И они всегда срабатывают. Смех меняет угол вашего отношения к теме. Драматургу, разумеется, нужно быть очень аккуратным, чтобы смешное не стало главным, не стало главной целью, не помешало помнить о теме. Я очень люблю шутки, обожаю немое кино, Бастера Китона, стенд-ап-комедии, современные комедии. Но в пьесе нужно соблюдать пропорции между смешным и серьезным — смех может увести очень далеко от главной эмоции, аудитория может забыть, зачем они здесь собрались. Но и убивать смех для того, чтобы понять что-то глубокое — тоже ошибка.
Насколько для вас важна музыкальная партитура постановки?
В пьесе 15 сцен, между ними — музыка. В Лондоне я в основном выбирал музыку сам. Для московской постановки я позволил Артемию (Троицкому.— Weekend) свободно выбирать музыку, которая будет звучать в спектакле, за исключением двух-трех случаев, которые для меня носят принципиальный характер. На репетиции я увидел, что один из треков Pink Floyd был передвинут на начало спектакля. И я подумал, что это замечательная идея! Так что у меня есть ощущение, что с пьесой произошло много хорошего в Москве в том, что касается музыки. В середине спектакля должна была быть песня The Rolling Stones "Its All Over Now", это такая мощная песня, что у меня сердце просто подпрыгивает и переворачивается, и я уже не смотрю спектакль как драматург, он меня полностью эмоционально захватывает.