Франция — единственная страна в мире, где преступники считаются такими же культурными героями, как поэты и художники, где общество видит в преступлениях самое честное отражение собственных комплексов. Если Эмилю Золя во Франции посвящен лишь один, да и то телефильм, то налетчику Пьеру «Безумному Пьеро» Лутрелю — не менее пяти.
В издательстве «Амфора» готовится к печати книга под рабочим названием «Париж. Бульвар преступлений» Михаила Трофименкова, экстравагантный путеводитель, не имеющий аналогов в самой Франции. Пятьдесят адресов. Пятьдесят историй преступлений, намертво связанных с политической, интеллектуальной и культурной историей Франции новейшего времени. От выстрела князя Бонапарта в журналиста Виктора Нуара (1870), положившего начало концу империи Наполеона III, до кровавой одиссеи 19-летней Флоранс Рей (1994), чью фотографию Клод Шаброль вложил в руки героинь фильма «Церемония».
Служащие и клиенты Credit Lyonnais на улице Доктора Бланш, 39, поняли: это — ограбление, еще до того, как пять человек, вошедших в банк 14 января 1986 в 14.15, вытащили револьверы. Внешний вид не оставлял сомнения в их намерениях. Раввин в долгополом голубом пальто и шляпе колоколом, с неуместными стреловидными усами. Два щеголя в зеленых тирольских пальто. Голубоглазый блондин в меховой шапке и пальто — так в кино изображали советских дипломатов. Фрик в макинтоше, вельветовых брюках, бежевом пуловере и кожаных перчатках. Парижане давно полюбили «банду притворщиков» — gang des postiches, разве что не аплодировали им, и предвкушали, какое развлечение она приготовила.
Они надевали маски поп-звезд и лидеров партий, менялись цветными париками. Обращались друг к другу: Шуберт, Усы, Голиаф, Атос, Портос, Капитан, Омар, Милорд, Тентен, Тигр, Козленок, Толстяк, Перышко. Однажды высокий грабитель в кепке Шерлока Холмса изъяснялся на верлане — классическом воровском арго, коренастый — шепелявил, а толстощекий — причитал на идиш. Как-то раз «притворщик» призадумался на выходе и, махнув рукой, прислонил к стене зонтик: «Оставлю я его, чтобы „фликам” было чем заняться». Записи камер слежения они уносили с собой.
С ними никогда не было скучно, что немаловажно, когда сидишь в заложниках от 45 минут до двух часов. Никому, кроме «притворщиков», не хватало выдержки и наглости, чтобы средь бела дня захватывать банки так надолго: впрочем, они непрерывно сканировали полицейские частоты. Они не тормозили, а работали с дикой скоростью, но и работа предстояла адова.
Они сразу делились на две группы. Первая контролировала зал, успокаивала заложников, кокетничала с барышнями, вежливо встречала новых клиентов. Вторая спускалась в хранилище и, как консервные банки, вспарывала ячейку за ячейкой. Репутацию Fichet-Bauche они похоронили за два-три налета: Париж узнал, что эта фирма выпускает ячейки из алюминия. Они первыми совместили амплуа налетчиков и взломщиков. Еще никто не вскрывал сейфы днем.
Они брали только деньги и драгоценности. Бумаги летели на пол. Однажды один из них заголосил: «Здесь досье! Досье! Хочу досье! Их можно продать!». Его урезонили: «Мы грабители, а не шантажисты».
С ними никогда не было обидно. Налогоплательщики не сострадали хозяевам спрятанных в сейфах секретов и золотых слитков и ценили юмор «притворщиков», заходивших в банк со словами: «Налоговый контроль!». Многие считали их городскими партизанами.
Но главное — с ними никогда не было страшно. Пару раз они остудили пыл кассиров рукоятками револьверов, но затем отказались от любого насилия.
Банк на улице Доктора Бланш был их 27-м банком. Они вскрыли 1300 сейфов и взяли не менее 187 миллионов франков в золотых слитках и монетах, 20 миллионов наличными и бог знает, что там еще они выудили из сейфов. Налеты следовали сериями: то шесть за месяц, то четыре — за неделю. Потом наступали долгие паузы.
9 марта 1984 они ускользнули из банка за минуту до того, как его окружила полиция. Тот налет, совершенный в 15.30, был подарком главе МВД Гастон-Дефферу, на 15.00 назначившему военный совет на тему «Что делать с „притворщиками”?».
За четыре с половиной года полиция не составила даже примерного представления о том, кто они и откуда. Лишь констатировала, что численность банды постоянно менялась: от трех-четырех человек до восьми-двенадцати.
Да что там говорить, если даже сейчас личность Первого Тирольца не установлена.
29 сентября 1981 «притворщики» посетили два банка на расстоянии 800 метров друг от друга: один в 13.00, второй в 16.00. В перерыве, как честные французы, неторопливо пообедали по соседству.
С утра 14 января 1986 они наведались в банк на бульваре Гувьон-Сен-Сир, 56. С чувством выполненного долга отправились в ресторан. За трапезой под арманьяк они, как не раз бывало, заговорили о своей мечте — кругосветном семейном плавании. В Париже как раз проходил морской салон, они присмотрели подходящее суденышко, но таких на всю компанию требовалось два. Сколько там не хватает налички, чтобы купить их, пока салон не кончился? Два миллиона? Всего-то!
Еще по рюмке крепкого, по линейке кокса.
Ну что, смотаемся в банк за деньгами?
Банк на улице Доктора Бланш был для них в тот день вторым. Они давно его присмотрели, изучили пути отхода и остались довольны.
В день рождения банды, 29 сентября 1981, первый свой банк они взяли на той же самой улице Доктора Бланш, где брали 27-й — 14 января 1986, в день ее смерти.
Сейсмические датчики в банковском хранилище реагируют даже на отдаленные дорожные работы. Но микрофоны, установленные вместе с ними, позволяют услышать, как кто-то взламывает 72 сейфа.
«Притворщики» никогда не вываливали из банка толпой. В 16.13 от банка направо отъехал Дипломат, за ним — Тиролец с Фриком. Второй Тиролец и Раввин побрели налево. Обогнув квартал, они должны были встретиться за углом. В тот день они были гиперраслабленны и благодушны.
67 «фликов» в штатском на 31 неброском автомобиле обложили квартал. Они были гипернапряжены. По давно разработанному и вызубренному плану им предстояло проследить за налетчиками до их укрытия.
Особенно напряжен был шеф бригады по борьбе с бандитизмом, комиссар Мерц. Когда пешие «притворщики» неторопливо усаживались в свою машину, припаркованную напротив его автомобиля, взгляд одного из них скользнул по Мерцу. Наверное, Мерц на минуту сошел с ума — «Он нас узнал!» — и, выскочив как одержимый на улицу, трижды выстрелил через лобовое стекло в грабителей. Его подчиненные, которым Мерц только что настрого запретил любые резкие движения, лишь простонали, как напуганные обыватели: «Стой! Стой! Не стреляй, Реймон!».
«Притворщики» еще никогда не стреляли, но это не означало, что они пацифисты, не умеют стрелять или у них не хватает боеприпасов.
То, что последовало, кажется чередой вспышек, словно молния озаряет на мгновение угол улиц Доктора Бланш и Генриха Гейне, а потом все снова ныряет в темноту.
Раввин с автоматом, который, как назло, заело, навскидку. Две пули — в плечо и ногу — скидывают его с тротуара прежде, чем он успеет выдернуть чеку из гранаты. Его спутник успевает ударить Мерца прикладом в лоб, но его сбивают с ног. Падают парик и очки. Бросив свои автомобили, из-за угла появляются еще трое «притворщиков» с оружием наперевес. Инспектор Врендтс и Фрик замирают, направив друг на друга, как в фильме Джона Ву, стволы. Так же синхронно они падают на асфальт: их выстрелы слились, оба — наповал.
В темноте, между вспышками, выстрелы — еще и еще.
«Флики» никогда еще не видели, чтобы воры не убегали, а атаковали, как мушкетеры, стараясь отбить своих товарищей.
Второй Тиролец мертвой хваткой держит комиссара Ульмера, прижав ствол к его виску. Он — хозяин положения. Ошеломленный комиссар Биро не реагирует на его приказ бросить оружие. Второй Тиролец подтверждает приказ пулей, срывающей кусок скальпа комиссара, тот падает, словно убитый, да ему и кажется, что он убит. Тирольцы выбирают среди обезоруженных «фликов» второго заложника: им нужен шофер. «Ну ты, толстяк». Инспектор Роллан обижается: «Я не толстяк».
Тирольцы с заложниками мчатся через весь город, отстреливаясь от погони. На северной окраине лопаются две шины. Заложники удирают от пуль, посланных вдогонку, один из них ранен.
Дипломат тоже убежал. Точнее, он немного бежал, а потом неторопливо шел. Это «флики» бежали ему навстречу, а он их поторапливал: «скорее, скорее, там такое делается!».
«Фликам» достались мертвый Фрик и раненый Раввин: 31-летний Брюно Берлинер и 40-летний Робер Маргери. Берлинер держал на груди два чулка, набитые патронами. Они сыграли бы роль бронежилета, если бы единственная пуля, выпущенная Врендтсем, не нашла неподвластный логике баллистики и единственный смертоносный путь.
36-летних Жан-Клода Мишка (Дипломат), Патрика Жэ (Второй Тиролец) и Андре Беллаиша, предполагаемого Первого Тирольца, схватили только в декабре, но банда умерла 14 января с первым же выстрелом. Потому что участники этой уникальной и неотразимой банды — такие банды, похожие на веселые рок-группы, встречаются только в кино — поклялись, что никто из них никогда не умрет. А это означало, что никто из них никогда не убьет.
Они дали эту клятву, потому что уже потеряли одного друга и не хотели больше таких потерь.
28 октября 1980 на авеню Виктора Гюго их друг, 25-летний Мохамед «Бада» Бадауи, «прекрасный, как арабский принц на коне в пустыне», задумавшись, проскочил на красный свет. Настырный юный «флик» на мотоцикле догнал его и прижал к обочине. Бадауи, крикнув «Проваливай!», направил пистолет ему в голову, в упор. А потом очень медленно опустил. Его спутник скажет: «он не смог выстрелить, тот был совершеннейший ребенок». В ту же минуту пуля, выпущенная сзади, пробила голову Бадауи. Случайно проезжавший мимо офицер контрразведки отреагировал на увиденное с отменной быстротой и, в общем-то, совершенно правильно.
«Бада», в 1978-м заочно приговоренному к смерти, никак нельзя было попадаться. 27 февраля 1975-го трое мальчишек, ограбив банк на бульваре Репюблик, застрелили кассира. Один из них погиб, двое, засев в банке с заложниками, десять часов вели переговоры с комиссаром Бруссаром и переиграли легендарного «флика». Им удалось уйти от погони в бешеной гонке, предвещавшей январскую гонку в 1986, с двумя миллионами франков.
Одним из мальчишек был «Бада». Вторым сочли и тоже приговорили к смерти Беллаиша: он провел в бегах почти 12 лет. Суд в 1991 сочтет недоказанным его участие ни в ограблении на Репюблик, ни в налетах «притворщиков». По его версии, он лишь снабжал друзей фальшивыми документами.
Основу банды составили друзья «Бада» из Бельвиля, самого интернационального и живого, а в годы их детства — еще и самого нищего квартала Парижа. Там воровали, чтобы выжить, а эти парни в юности проявили такие воровские дарования, что вскоре в каждой бельвильской трущобе стояли новейшие телевизоры и стиральные машины: ребята не мелочились, угоняя фуры с товарами и продавая их соседям за копейки.
Банда окончательно сложилась, когда к ним примкнули ребята из квартала Монтрей, помимо воровских талантов еще и отменно стрелявшие. Историк банды, журналистка Патрисия Тураншо набросала обаятельный портрет разбойного интернационала. Воинственный ашкенази Берлинер, обстоятельный француз Маргери, пугливый и склонный к паранойе цыган Эрну, азартный тунисский еврей Беллаиш, злюка и фанатик оружия Жэ, акробатически ловкий, скромный, одинокий и мечтательный кабил Шеллауи, стойкий польский солдатик Мишка. Но двери в банду были распахнуты и для друзей, и для тюремных товарищей, которые выходили на свободу без гроша и мечтали о хорошем налете, чтоб приподняться.
«Притворщики», не скупясь, тратили добычу на радости жизни. Они с семьями объехали за пять лет весь мир. От Полинезии до Перу. Лишь мечтатель Шеллауи предпочитал в одиночку колесить по Африке. Берлинер мог дать юному попрошайке 10 тысяч. А когда его брат, ныне известный певец, выпустил первый диск, он скупил весь тираж, чтобы диск занял первое место в рейтингах продаж.
Но немалые сокровища, которые они припрятали на черный день на кладбище в Ивелин, не достались им, когда они вышли на свободу. Впрочем, одновременно они все на свободе, кажется, с тех пор не бывали. То они убегали, а их ловили — Беллаиш так вообще бежал из итальянской тюрьмы на вертолете, который подогнал ему легендарный Франсуа Бесс, король побегов. То их судили заново по делу «притворщиков», то они находили себе на голову новые приключения, стоившие некоторым жизни. Короче, при такой бурной циркуляции по тюрьмам Франции, кто-то где-то кому-то проговорился. О тайнике узнал некто Жан-Пьер Эллегуарш, некогда флиртовавший с «Прямым действием», но севший за грабеж и торговлю наркотиками. А его лучшим тюремным корешем был некто Мишель Фурнире. Фурнире вот-вот выходил, Эллегуаршу было еще сидеть и сидеть.
Он попросил товарища связаться на воле с его женой Фаридой и вместе достать сокровище. Фурнире заманил Фариду в заброшенный карьер и убил. А на деньги «притворщиков» купил себе замок XIX века в Арденнах. Экстравагантное вложение денег для предателя, вора и убийцы, но Фурнире и не был простым вором. Это он оказался «убийцей из Арденн», маньяком, умерщвлявшим детей на границе Франции и Бельгии.
Закопанное на кладбище сокровище, замок в древнем лесу, убийца детей — слишком готическая развязка для эпопеи самых симпатичных бандитов Франции. Издевательская иллюстрация к банальному тезису «преступление не окупается». Да, «притворщики» не смогли воспользоваться неправедно нажитым, но хочется спросить у судьбы, какого же черта им насладился упырь.
Беллаиш владеет в Париже музыкальным магазином и по-прежнему, широко и честно улыбаясь, клянется, что никогда не заходил в банки с оружием в руках.
Впрочем, поддавшись искушению, он помог Ариэлю Зейтуну на съемках фильма о «притворщиках» «Последняя банда» (2007), показал, как Второй Тиролец зажал горло комиссару Ульмеру, и прижал ему ствол к виску так споро, словно его руки, в отличие от него самого, отлично помнят тот день.