Выставка / костюм
В Патриаршем дворце и в звоннице храма Иоанна Лествичника открылась выставка работ знаменитого парижского модельера Поля Пуаре — законодателя стиля 1910-х годов. Выставка, хотя и не такая масштабная, как ожидалось, все же состоялась — 200 предметов из разных собраний рассматривала МАРИЯ СЕМЕНДЯЕВА.
Поль Пуаре, сделавший карьеру в популярных на рубеже веков модных домах Jacques Doucet и House of Worth, уже в 1903 году открывает свой собственный maison de couture. В то время он еще не революционер, но уже признанный мастер. Благодаря тому, что Пуаре не любил (а многие считали, что не умел) шить, родился новый стиль, основанный на драпировке. Сначала драпировки располагались поверх корсета и нижней юбки, затем Пуаре совершает революцию, вовсе исключив и корсет, и нижнюю юбку из женского гардероба.
Пример такого фасона — платье Toujours без подкладки, сшитое из бархата и шелковых лент. В этом платье могла бы ходить даже беременная женщина. К тому же типу относится платье Robe de minute — прямое белое шелковое платье-балахон из камчатого шелка с геометрическими узорами. Такие туалеты вновь войдут в моду в поздние 1920-е. А в 1910-е все увлекались восточными мотивами, причем одновременно развивалась любовь к прошлым эпохам. Взяв за основу моду времен Директории с ее "древнегреческой" талией под грудь, добавив этнического колорита и скроив одежду так, чтобы она струилась по телу, не облегая, Поль Пуаре создал моду нового века. На смену полутонам модерна пришли набивные ткани, яркие цвета и совершенно новый фасон, положивший начало эмансипации 1920-х. На выставке есть манто 1913 года, принадлежавшее американке Эмили Гризби,— ярко-желтая ткань драпирует фигуру наподобие кимоно. Раньше такие цвета европейская дама могла видеть только на японских гравюрах.
В начале XX века не существовало специальных подиумов и показов, опытной площадкой для введения в обиход просторных туник и экзотических шалей стали любимые Полем Пуаре театральные подмостки. С первых годов существования своей мастерской он одевал знаменитых парижских актрис, в том числе Сару Бернар и Еву Лавальер. Чем смелее становились их сценические и повседневные костюмы — эти тоже шились у Пуаре, тем свободнее одевались светские дамы, копируя костюмы своих любимых актрис. В 1913 году кутюрье делает сценографию и костюмы к гаремной пьесе "Минарет" в театре "Ренессанс" — главная героиня была одета в шаровары, тюрбан и тунику до колен, в нижний шов которой вставлена проволока, создающая эффект объема. Этот стиль, тут же распространившийся на Европу и Америку, получил название "минарет". Однако самой первой красавицей, представшей в образе одалиски, стала жена модельера Дениза, которая облачилась в восточный костюм на вечеринке "Тысяча вторая ночь" в модном доме "Пуаре" в 1911 году. На выставке много ее фотографий — в платье без корсета, в ночной сорочке с обнаженным а-ля амазонка плечом.
После Первой мировой Поль Пуаре продолжил свое дело, его модели этого периода все также роскошны, как десятилетие назад, но в них профессионализм уже преобладает над вдохновением. Ранние костюмы Пуаре театральны не только по духу, но и по исполнению — в них могут быть наскоро заметанные швы или броские декоративные детали, не предназначенные для рассматривания, но они гораздо экстравагантнее, чем поздние платья. Пуаре продолжил свое сотрудничество с актрисами и после войны — в зале звонницы можно увидеть кадры из фильмов 20-х годов, например из "Двойной любви" режиссера Жана Эпштейна, где платья от Пуаре носит Наталья Лисенко. Но несмотря на популярность, в 1929 году Пуаре все же был вынужден закрыть свой модный дом. Развод с Денизой логичным образом совпал с этим событием. После этого он перебивается разными заработками, пишет картины, читает басни в ресторанах и в конце концов умирает в оккупированном Париже в 1944 году.
Трудно сказать, как выглядят его костюмы в нью-йоркском музее Metropolitan, но нельзя не удивиться необычной рифме в Кремле. Пуаре был поклонником придворных торжеств и древних мистерий, он вдохновлялся народным костюмом, в том числе и русским, поэтому его парчовые шапочки и манто, похожие на тоги, так уместно смотрелись в музеях Московского Кремля — по соседству с платьями Елизаветы Петровны и вышитыми жемчугом митрами.