Страны БРИК больше не смогут спасать мировую экономику от кризиса, пришли к выводу аналитики банка Goldman Sachs. Акции и прибыли американских компаний, ориентированных на эти рынки, резко падают. Ситуацию руководитель отдела экономической политики газеты "Коммерсантъ" Дмитрий Бутрин обсудил с Андреем Норкиным.
— Вы согласны с этими выводами Goldman Sachs? Действительно, БРИК уже больше не может считаться лидером экономического роста в мире?
— Несогласным сейчас быть достаточно сложно.
— Может быть. У Вас замечания есть?
— Давно уже говорилось о том, что БРИК — это такая аббревиатура, аналитическая конструкция, которую нужно было придумать, чтобы описать некоторую группу стран. Понятно, что лидером выступил Китай. Понятно, что при этом влияние экономического кризиса на страны БРИК, за исключением Китая, оказалось гораздо более сильным, нежели на экономики OECD. И понятно, что в дальнейшем, как только мировой пузырь вдруг, грубо говоря, надуется вновь, все вернется на круги своя, и страны БРИК будут по-прежнему самыми перспективными растущими рыками. Россия в этой четверке — это наиболее показательный пример. Россия быстрее всех падает. Россия быстрее всех растет в случае, если надувается пузырь. Россия медленнее всего растет в случае, если пузырь не надувается. Закономерность, вот, ровно такая.
— Можно ли сказать, что в ближайшей перспективе говорить о некоем блоке БРИК как о некой условной структуре будет бессмысленно?
— И сейчас в большинстве случаев говорить о блоке БРИК как о чем-то реально существующем бессмысленно.
— Наши власти любят говорить об этом как о вполне реальной международной силе.
— Да они еще Южную Африку туда подшили, поэтому называется БРИКС. На самом деле, та легкость, с которой сюда подшита Южная Африка, которая живет по принципиально другим законам, нежели Индия и Китай, говорит о том, насколько условной является и аббревиатура БРИК, и аббревиатура БРИКС. В качестве единой политической силы ее не существует. В качестве экономической единой силы ее тоже не существует, потому что нет ничего более разного, нежели экономические интересы Бразилии и Южной Африки, допустим. Нет ничего более разного, чем экономические интересы Индии и России. В этом отношении, конечно, в странах OECD существует гораздо больше определенности. По крайней мере, их несложно отличить. Другое дело, что если мы действительно ищем рынки, которые отличаются, прежде всего, большим потенциалом роста, рынки потенциально крупные, которые можно по основным параметрам более-менее быстро доводить до какого-то близкого к OECD состояния, то альтернативы, в принципе, не существует. Потому что в мире действительно есть не так много крупных, с точки зрения их людей и с точки зрения ВВП, экономик, которые находятся не в состоянии, близком к OECD.