За семь лет, прошедших со штурма бесланской школы, когда погибло 333 заложника из более чем тысячи человек, прошло семь лет. За это время пострадавшие так и не смогли до конца оправиться от того, что испытали за три дня в спортзале первой школы. Но они продолжают надеяться на то, что власть все-таки услышит их требования наказать виновных. Хотя, лидер "Матерей Беслана" Сусанна Дудиева на наказание виновных в смерти своего сына даже не рассчитывает. Она хочет, чтобы просто официально были названы имена тех, из-за халатности и бездействия которых стало возможным проникновение бандгруппы в Беслан и беспрепятственный захват заложников и отдававших приказы стрелять по школе из танков и гранатометов.
— Семь лет — довольно большой срок. Не возникает ощущения бессмысленности ваших действий, когда власть делает вид, как будто вас просто нет?
— За это время изменилось многое. Но такого чувства ни у одной из нас нет и не может быть. Хотя бы потому что подросли дети, которые были заложниками. Сейчас они уже студенты, некоторые даже закончили вузы. Есть среди них и юристы. Они встали рядом с нами и уже сейчас задают такие вопросы, о которых мы, признаюсь, не очень задумывались. И это вселяет уверенность, что мы все делаем правильно — боремся за то, чтобы трагедия была честно расследована и ее результаты были обнародованы. Для того, чтобы из нее были извлечены уроки. У этих детей сейчас должно сформироваться доверие к обществу и государству, чтобы они не почувствовали то, что чувствовали мы, когда ходили из одного суда в другой и ни на один свой вопрос так и не получили ответа.
— Ощущают ли потерпевшие поддержку власти?
— Если говорить о федеральной власти, то можно сказать, что ее развратило и испортило то, что в стране постоянно происходят масштабные катастрофы. Она просто свыкается с этим, назначая себе и своим близким еще больше охраны и обеспечивая именно себе еще большую безопасность и комфорт. Да, случился теракт, погибли люди — для власти, как и для всех нас, это конечно, трагедия. Но все ограничивается громкими заявлениями о том, что будет произведено расследование, виновные будут наказаны и т.д. А потом все успокаивается. Власть уже к этому привыкла и, кажется, не понимает, что за каждым терактом, за каждой катастрофой стоят конкретные судьбы. И если власть может со временем об этом забыть или сгладить свою вину какими-то компенсациями, то никакая мать, никакой отец, бабушка, дедушка — забыть не смогут уже никогда и не смирятся с тем, что гибнут их дети. Как и дети — с гибелью родителей. Власть привыкает, народ — не привыкнет никогда!
— 1 июля вы встречались с Дмитрием Медведевым. Тогда он заявил, что изучит материалы бесланского расследования и, возможно, они будут направлены на повторное изучение.
— Он не обещал повторного расследования. Мы приехали к нему со своим обращением, в котором говорится, что теракт был предсказуем. И республиканская, и федеральная власть знали, что готовится теракт по "буденновскому" сценарию, с выдвижением политических требований. Были проведены антитеррористические комиссии. Задавали вопросы о работе оперативного штаба, кто давал приказы стрелять из танков и насколько это было целесообразно. Рассказали ему о том, есть постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении людей, отдававших приказы расстреливать школу. Следствие утверждает, что это была точечная стрельба из танков и огнеметов по террористам. Я не могу представить, что это такое. Говорили и о действиях пожарных, которые приехали через два часа после начала штурма без воды и кто за это должен нести ответственность. Медведев согласился, что это безответственность и халатность. Кстати, даже Торшин (Александр Торшин, руководитель парламентской комиссии по расследованию теракта в бесланской школе 1-3 сентября — "Ъ") в своем заключении написал, что представители государственной власти и правоохранительных органов Северной Осетии и Ингушетии допустили халатность и безответственность. И Президент согласился с тем, что если парламентская комиссия назвала действия республиканской власти и силовиков "безответственными и халатными", то это нельзя оставлять без внимания. Он попросил нас оставить документы, чтобы он поработал с ними как юрист. После этого он пообещал высказать свое мнение. Речь шла о возможном "усилении группы", занимающейся расследованием теракта.
— Усилили?
— Ничего не произошло. Недавно наши женщины встречались с руководителем следственной группы Халиным. Он сказал, что у него нет полномочий расследовать действия оперативного штаба и никаких новых указаний к нему не поступало.
— Уголовное дело по теракту расследуется уже семь лет. Можно сказать, что есть какие-то продвижения? И называются хотя бы примерные сроки его завершения?
— Я думаю, что расследование будет длиться очень долго. Если оно будет прекращено, то они должны будут дать ответы на все наши вопросы. Поэтому следствие будет продлеваться снова и снова. Будут искать каких-то международных террористов, пытаться выяснить личности двух неопознанных трупов из школы. Кроме того, на продолжительность его расследования влияет еще и то, что мы направили жалобу в Страсбургский суд.
— А при чем здесь Страсбург?
— Дело в том, что даже если в Страсбургском суде начнут рассматривать нашу жалобу, то у российских властей будет хороший аргумент в свою защиту — расследование еще не завершено. Это такая прокурорская игра. Хотя, в жалобе мы лишь просим расследовать действия ответственных лиц до, во время и после захвата заложников и штурма. Ни о каком наказании там речи не идет. Более того, мы не требуем и материальной компенсации за нарушении наших прав — сумма иска не заявлена (В 2007 году "Матери Беслана" и "Голос Беслана" направили в Страсбургский суд по правам человека жалобу, в которой просили расследовать нарушение прав пострадавших в результате захвата заложников на жизнь, объективное судебное расследование, а также обвинили российских силовиков в допущении применения пыток в отношении детей и взрослых, захваченных в заложники по вине органов, призванных обеспечивать безопасность граждан. Помимо этого потерпевшие просят создать независимую международную комиссию по расследованию бесланского теракта. — "Ъ"). Нам важнее, чтобы была выяснена и обнародована правда.
— С какими проблемами сейчас сталкиваются бывшие заложники?
— Конечно, есть проблемы. Их много. Особенно, у тех, кто получил серьезные ранения. Но хочу сразу сказать, что нам помогают. Особенно, республиканская власть. За эти годы не было ни одного отказа. Даже когда касается дорогостоящего лечения за границей. Но силами республики решить все проблемы невозможно. Во время разговора с Дмитрием Медведевым, мы рассказали ему о трудностях, с которыми сталкиваются бывшие заложники. Он сказал, что услышал нас. И, действительно, после этого начались какие-то активные действия. В частности, сейчас разрабатывается соглашение между минсоцздравравития России, минсоцтруда Северной Осетии и комитетом "Матери Беслана" о предоставлении поддержки семьям пострадавших и бывших заложников. В том числе, и высокотехнологичном медицинском обследовании и лечении. А также помощь в предоставлении санаторно-курортного лечения. Думаю, в сентябре оно уже будет подписано.
— Насколько я понимаю, это соглашение не сможет заменить Закон о статусе жертв террористических актов, о принятии которого давно говорят в Беслане и о котором вы говорили с российским президентом.
— Да, мы говорили ему об этом законе. Говорили о том, что в России произошло много терактов, а этого закона все еще нет. Пострадавшие от терактов люди есть, а закона нет. Он согласился и сказал, что над законопроектом сейчас работают, правда, когда его примут — неизвестно. Тем не менее, Медведев заметил, что проблемы пострадавших надо решать "здесь и сейчас". Конечно, мы тоже не может ждать принятия закона в то время, когда когда бывшие заложники в инвалидных колясках, другие мучаются без глаз, страдают от боли ожоговых рубцов. И такие проблемы не только у бесланских пострадавших.
— А сколько вообще сейчас бывших заложников находятся в тяжелом состоянии?
— Я считаю, что самыми тяжелыми можно считать тех, кто не может передвигаться без посторонней помощи. Таких у нас 12 человек. Люди катастрофически быстро теряют слух и зрение. Сейчас, кстати, впервые за 7 лет была проведена диспансеризация пострадавших. Конечно, ее прошли не все — многих просто не оказалось в Беслане. Но врачи были просто шокированы, насколько запущены заболевания. А запущенные болезни уже сами вызывают другие заболевания. Скажем, у нескольких детей на фоне стресса развился сахарный диабет. Совсем молодые, а вес приближается к 100 кг. Потерявшая двоих детей Залина Хузмиева не встает с постели, полностью оглохла. Ей понадобится помощь, скорее всего, за границей. Еще одна девочка уже может вставать с коляски, но передвигается только с посторонней помощью. Таких случаев много и каждый требует пристального внимания. Помимо этого, очень многим требуется психологическая помощь. Очень серьезная. Скажем, за последние несколько лет проявились большие проблемы в семьях, потерявших своих членов. Опять же, там тоже нужна психологическая помощь. Но психологи, кажется, приезжают к нам только для галочки.