В музеях Московского Кремля открывается выставка, посвященная Полю Пуаре (1879-1944), парижанину, который ввел моду в моду, сделал ее искусством и превратил "кутюрье" из портного в короля светских салонов.
Такую выставку, названную "Пуаре: король моды" сделали несколько лет назад в Институте костюма нью-йоркского Metropolitan Museum. Мы уже предвкушали ее приезд, но помешали евреи. Американские последователи любавичского ребе Шнеерсона судятся с нами за библиотеку, Россия и слышать об этом не хочет и отменила выставки в США. Metropolitan ответил взаимностью. Поэтому в Кремле не будет большинства платьев из коллекции жены Пуаре, Дениз, которыми славен Met, а только вещи из французских коллекций с добавлением Эрмитажа и наших библиотек. При этом, как ни странно, сохранилось метрополитеновское название — King of Fashion: "королем моды" звали Пуаре в Америке. Во Франции он именовал себя скромнее --"Пуаре Великолепный".
Вечернее платье, 1910-е годы
Дениза была его женой и любимой моделью, о которой в 1913 году он говорил Vogue: "она — вдохновитель моего творчества, она выразитель всех моих идеалов". Глядя на фотографии тетеньки в восточном тюрбане, не скажешь, что перед нами писаная красавица. "Все те, кто восхищался ею после того, как я сделал ее своей женой, наверняка не выбрали бы ее, увидев ее до нашей встречи",— писал Пуаре. Они поженились в 1905-м, у них было пятеро детей. Современники уверяли, что мадам Пуаре слишком часто беременна, чтобы носить тесные платья, и только фасоны ее мужа позволяют ей скрывать животик.
Поль Пуаре любил красавиц с талантом и характером, они были его послами в женском мире — Айседора Дункан, Ида Рубинштейн, Сара Бернар, Мистингет, Жозефина Бейкер. Он делал вещи, внимая просьбам не только их разума, но и их тела. Он вернул в обиход ампирную тунику, свободное платье, висящее на плечах и подхваченное под грудью — восклицательный знак стройной фигуры вместо уродливого вопросительного, выпяченного бюста и зада старого S-образного силуэта.
"Во имя свободы я объявил о свержении корсета и провозгласил решительную и бесповоротную победу лифчика,— писал Пуаре о поднятом им в честь француженок восстании.— Мягкое, размытое, пресное, вот что было в чести. Я же в эту овчарню загнал несколько диких волков — красные, зеленые, фиолетовые, ярко-синие цвета, заставившие все вокруг запеть".
Пуаре и вправду был художником, который вслед за Делакруа и Энгром, вслед за Пикассо и Матиссом впустил в "кутюр" ярость и негу Востока. Пока этим не занялись сами азиаты, он говорил их устами. Должно было пройти много лет, прежде чем в Париже появится Кензо, но в начале XX века за восточной роскошью парижанки шли к баснословно дорогому Пуаре или заказывали поддельные платья кормящимся вокруг него подмастерьям.
В 10-х годах он объехал столицы Старого и Нового Света в компании манекенщиц. Читал лекции в Нью-Йорке, артистически накалывая платья прямо на сцене, устраивал показы в Вене, Брюсселе, Берлине. В Лондоне его принимала Марго Асквит — жена британского премьер-министра, щеголявшая в фиолетовых чулках, придуманных Пуаре. В России он подружился с Надеждой Ламановой, ходил к собирателю авангарда Сергею Щукину, купался в черной икре и в обожании поклонниц и был даже удостоен сочувственной статьи Александра Бенуа.
Король моды вышел из моды в конце 1920-х, но вплоть до своей смерти (Пуаре скончался в оккупированном Париже) писал книги и картины, играл в театре и даже изобрел эластичный пояс, облегающий бедра: его последний подарок женщинам с животиком. И страшно ревновал парижанок к новой моде, олицетворением которой была для него Шанель. Встретив Коко Шанель в ее черном платье, он спросил: "По ком траур, мадемуазель?" — "По вам",— отвечала Шанель.
Московский Кремль, с 7 сентября до 15 января