"В больнице ребенок настолько ослаб, что оказался в безнадежном состоянии"

60 лет назад, в 1951 году, в московской больнице из-за чудовищного обращения и лечения умер двухлетний Коля Бринчак. Корреспондент "Власти" Светлана Кузнецова выясняла, для каких именно юных граждан СССР лозунг "Все лучшее — детям" был не просто лозунгом.

"Ребенок оставался голоден"

На протяжении всех лет существования советской власти, за исключением, может быть, самых первых, все дети в стране социализма знали, кого именно надо благодарить за то, что они имели. Почти на каждом выступлении детсадовской и школьной художественной самодеятельности, во время приветствия пионерами партийных и иных конференций, съездов и слетов неизменно звучало "За наше счастливое детство спасибо, родная страна".

Коля Бринчак, наверное, тоже произносил бы эти слова, однако ему не пришлось дожить не то что до пионерского, но даже до детсадовского возраста. А вся история последних недель его жизни в родной стране уместилась всего на шести пожелтевших листах архивного дела ЦК ВКП(б).

"В Комиссию Партийного Контроля при ЦК ВКП(б),— говорилось в справке о проверке жалобы,— обратился с заявлением член ВКП(б) с 1943 г. т. Бринчак И. Н. (п. б. N 5681500), в котором он просит привлечь к ответственности медработников 4-й Московской городской детской больницы за неправильный метод лечения его сына, в результате чего ребенок умер, преступно-халатное отношение к больным детям, а также жалуется на неправильное отношение к рассмотрению его жалобы со стороны комиссии Министерства здравоохранения РСФСР".

История выглядела настолько чудовищно, что партийные следователи, судя по всему, не сразу в нее поверили. Однако факты говорили сами за себя:

"При проверке заявления установлено, что Бринчак И. Н. 9.XI-1951 г. поместил на лечение в указанную больницу своего сына двух лет по поводу заболевания дизентерией. Состояние ребенка при поступлении в больницу было средней тяжести, температура 36°. Мать ребенка заявила зав. отделением доктору Юсим, что мальчик не приучен кушать самостоятельно из ложечки и питается только через соску жидкой пищей, и она настойчиво просила поместить ее в больницу для более тщательного ухода за сыном. Но доктор Юсим категорически отказала матери в ее просьбе. Коля Бринчак был помещен в палату, где по уходу за больными детьми находились несколько матерей, в том числе матери Максимова, Пантелеева, Алексеева и Захарова. Из беседы с указанными женщинами видно, что ребенок Бринчак находился без достаточного присмотра как со стороны зав. отделением Юсим, так и лечащего врача Ахметьевой и среднего медицинского персонала. Как указывают матери, в начале помещения Коли Бринчак в больницу он был сравнительно в хорошем состоянии — играл, стоял в кроватке, проявлял потребность в пище, но из-за отсутствия необходимого ухода и внимания со стороны медицинского персонала мальчик стал быстро слабеть, терять вес, получил гриппозное состояние, воспаление средних ушей, воспаление легких и общую сердечную слабость".

Те же женщины рассказали проверяющим о том, как именно Колю довели до такого ужасающего состояния:

"За время пребывания ребенка Бринчак в палате отмечаются факты преступно-бездушного отношения к нему со стороны медицинского персонала. По заявлению матери Захаровой, кормление ребенка Бринчак велось неправильно. Дежурные няни кормили его очень поспешно из ложки, он не успевал прожевывать пищу, и ее вырывало обратно, после чего кормление прекращалось, и ребенок оставался голоден. Видя это, матери сами давали мальчику сухарики и другую пищу, они просили повторно покормить его. Матери Алексеева, Пантелеева также подтверждают, что Колю Бринчак кормили наспех, нерегулярно и после неоднократных напоминаний об этом со стороны матерей, которые иногда сами ходили на кухню и требовали пищу для этого мальчика. Учитывая болезнь ребенка дизентерией, ему нужно было менять белье, но, как сообщают матери, ребенок был мокрым. Хотя в палате все время наблюдался сквозняк, белье ему зачастую не менялось, лекарства он получал несвоевременно, ему не давали также фрукты, которые посылали родители".

Полезны ли были фрукты больному дизентерией, вопрос второй. Медицинскому персоналу достаточно было просто объяснить родителям, употребление каких продуктов при данном заболевании запрещено. Но кем нужно быть, чтобы воровать у больного ребенка?

Как установила проверка, врачи вели себя ничем не лучше:

"Из истории болезни видно, что доктор Юсим преступно отнеслась к лечению К. Бринчак. Несмотря на сложность общего состояния организма мальчика и течения болезни, Юсим произвела осмотр ребенка первый раз только 11.XI., потом 16.XI и 22.XI".

Документы и свидетели доказывали, что врачи и персонал больницы при этом еще и постоянно лгали родителям Коли:

"После пятнадцатидневного пребывания в больнице ребенок настолько ослаб, что оказался в безнадежном состоянии... Несмотря на то что начиная с 16.XI-1951 г. состояние ребенка начинает ухудшаться, что отмечено в истории болезни, температура поднялась до 38,2 градуса, появились признаки гриппа, обслуживающий медперсонал говорил родителям, что состояние у ребенка хорошее, и Юсим по-прежнему не допускала мать к больному сыну... Только 24.XI к нему была допущена по настойчивому требованию мать".

Однако помочь Коле мама уже не смогла: "29.XI ребенок Бринчак скончался".

"По требованию родителей,— говорилось в справке,— после вскрытия трупа в больнице было произведено повторное вскрытие ребенка с участием судебно-медицинской экспертизы. По заключению экспертизы, болезнь Коли Бринчак протекала неоднородно: в первые дни заболевание было средней тяжести, на седьмые сутки и в последующие дни состояние ребенка прогрессивно ухудшалось. Ухудшение состояния произошло в связи с присоединившимися осложнениями (гриппозное состояние, воспаление средних ушей, воспаление легких и сердечная слабость). По мнению судебно-медицинской экспертизы, лечение ребенка Бринчак производилось в соответствии с указанным заболеванием местными врачами, а смерть последовала в результате ослабления организма на почве интоксикации в связи с основным заболеванием дизентерией. Считаем, что судебно-медицинская экспертиза не дала ясного ответа на жалобу т. Бринчак о правильности лечения его ребенка".

А в прокуратуре от несчастных родителей просто отмахнулись:

"Тов. Бринчак после смерти ребенка обратился в прокуратуру Ждановского района с просьбой опросить матерей, находившихся в палате, где лежал его ребенок, и привлечь доктора Юсим и Ахметьеву к ответственности за неправильное лечение и уход. Прокурор Ждановского района т. Александрова не нашла оснований для возбуждения уголовного дела против медицинских работников, так как считала лечение и уход за ребенком правильными и не нашла состава преступления в этом деле. В то же время т. Александрова даже не опросила свидетелей, указанных т. Бринчак, а дала заключение по его заявлению только на основании документа экспертизы".

"Сидели на холодных клеенках, грязные, мокрые"

Партийные следователи, в отличие от прокуроров, свидетелей вызвали, выслушали и установили, что скверное обращение с больными детьми не исключение, а правило для этой больницы:

"О бездушном отношении к другим больным детям матери сообщают следующее: маленькие дети иногда оставались без присмотра и выпадали из кроваток на пол, по заявлению матери Садовничей, дети часто сидели на холодных клеенках, грязные, мокрые, многие из них получали в больнице простудные заболевания. Матери, кормящие детей грудью, производили кормление стоя из-за отсутствия стульев, часто без халатов, так как в отделении не хватало халатов и их передавали поочередно кормящим матерям. Для пеленания детей матери должны были стоять в очереди, так как на 3 палаты в больнице имеется только один пеленальный стол".

В Комиссии партийного контроля нашлась и жалоба на факты издевательства медперсонала 4-й городской детской больницы над детьми:

"Был случай, когда больным детям медперсонал не передавал продуктов, приносимых в больницу родителями, о таком факте в КПК поступило заявление от матери Медведевой, которая, кроме того, сообщает, что ее дочери за жалобу матери о том, что она не получила передачу, няня угрожала оторвать голову, а затем сняла с девочки рубашку и на ночь положила голую в кровать".

Проверка на месте показала, что ситуация в больнице еще хуже, чем могло показаться исходя из жалоб родителей маленьких пациентов:

"При проверке больницы подтвердились факты крайней запущенности этого учреждения и выявилась виновность районного и Московского городского отделов здравоохранения в этом деле. Детская больница N 4 расположена в помещении бывших яслей, рассчитанном на 225 детей ясельного возраста. Для больницы это здание совершенно не приспособлено. В 1950 г. приказом Московского горздравотдела больница была реорганизована в городскую на 250 коек для детей не только ясельного, но дошкольного и школьного возраста. Городской отдел здравоохранения без всяких оснований расширил контингент детей больницы, хотя само здание не отвечает элементарным требованиям нахождения в нем больных детей. В больнице организованы три отделения, из них два для детей, больных инфекционными болезнями — дизентерией и инфекционной желтухой (гепатит). Вместе с этими заразными больными находятся 50 человек детей, больных костным туберкулезом, которые лечатся в больнице по 2-3 и более лет. По существу, никакой изоляции детей, больных костным туберкулезом, от детей, заболевших желтухой и дизентерией, нет".

Увиденное, без преувеличения, поразило партийных следователей:

"В центральной части помещения больницы размещена прачечная с механической установкой. Сырой воздух и постоянный шум машины, несомненно, отражаются на состоянии здоровья детей. Больница имеет недостаточное оборудование — на кухне для приготовления пищи детям, нуждающимся в строгой диете, нет электрических холодильников, удовлетворительной кладовой для хранения продуктов, чистка картофеля и овощей производится под лестничной клеткой. Больница не имеет никакого транспорта, и продукты на 250 чел. детей доставляются на тележке, в результате, по заявлению главного врача, дети часто получают пищу с большими перебоями. В отделениях нет помещений для раздачи пищи, для этой цели в проходных коридора отгорожено 1-2 кв. метра площади, куда приносят пищу из кухни и откуда она раздается. Мыть посуду в раздаточных помещениях с соблюдением всех правил дезинфекции нет никакой возможности. Совершенно неудовлетворительно больница оснащена жестким и мягким инвентарем: кровати в большинстве старые, сетки худые, и их не успевают ремонтировать, большинство кроватей для детей дошкольного возраста, и ряд детей школьного возраста, болеющих заболеванием почек и дизентерией, вынуждены лежать в скрюченном положении на маленьких кроватях. Белья в больнице не хватает. Простыни и одеяла худые. Дизентерийным детям выдается недостаточное количество пеленок, и поэтому многие дети лежат мокрыми, у кроватей отсутствуют коврики, и дети часто становятся босыми ногами на холодный пол, отсутствуют тапочки, подушки ватные, и часто вата в них от мокроты сбивается в комок, тумбочек нет, и полученные от родителей фрукты и др. продукты дети кладут под подушки. В больнице нет специальной комнаты для гипсования, эту процедуру проводят в проходном коридоре, и пыль от гипса поступает в палаты детей, больных костным туберкулезом. Из-за отсутствия помещения в отделении костного туберкулеза рентгеновский кабинет расположен в крайне неудобном помещении, на 2-м этаже, и лежащих детей, которые должны находиться в неподвижном состоянии с гипсовыми корсетами, носят на рентгеноснимки на второй этаж. В больнице нет боксов для детей, которых по состоянию здоровья требуется изолировать. Вместо них в отделении построены деревянные перегородки, а изоляция осуществляется путем вывешивания простыней на отгороженные места. Прием родителей проводится не в вестибюле, которого в больнице нет, а на лестничной клетке у входа в больницу. В приемном покое температура не превышает 10-12°, так как неисправно отопление".

Но все технические проблемы больницы меркли на фоне практиковавшихся там методов лечения:

"Уход за больными детьми поставлен плохо. Лекарства, особенно остродефицитные против дизентерии — синтомицин, сестры самоуправно выдают не в виде порошков каждому ребенку по его назначению, а ссыпают этот препарат в одну банку и дают всем детям на глазок, без соблюдения дозировки... Главный врач Максимова в палатах бывает редко и контроль за работой медперсонала осуществляла плохо".

Проверяющие, было, решили, что эта больница — худшая в Москве, если не во всей стране. Но медицинское начальство придерживалось иного мнения:

"Мосгорздравотдел (т.т. Приданников и Поздяк), зная о состоянии 4-й городской детской больницы и о заявлении т. Бринчак, никаких мер не принял к наведению там порядка и, считая все эти недостатки обычными, даже указывает на эту больницу как базовую для обучения студентов 2-го мединститута. Заведующий райздравотделом т. Огрызков признает наличие серьезных непорядков в организации лечения и ухода за больными детьми в этой больнице, но до жалобы т. Бринчак не принимал никаких мер к установлению контроля над состоянием в ней лечебной работы".

Ничего странного в работе больницы не нашел и Минздрав РСФСР:

"По жалобе т. Бринчак Министерство здравоохранения РСФСР проверяло состояние больницы, но в акте комиссии, представленном на 23.I-1952 г., не видно, что больница находится в тяжелом состоянии, а методы лечения ребенка Бринчак члены комиссии признали правильными и соответствующими требованиям медицины. Единственный недостаток, отмеченный комиссией, со стороны больницы — это то, что несвоевременно была допущена мать к ребенку для ухода за ним. Приказом министра здравоохранения РСФСР от 25.I-1952 г. доктор Юсим снята с работы, главному врачу Максимовой объявлен строгий выговор".

Казалось бы, после выявления такого количества нарушений должны быть приняты меры для исправления положения, а виновные, как полагалось в сталинское время, сурово наказаны. Однако никаких указаний на это в архивном деле не оказалось.

"Учительница русского языка является малограмотной"

Зато в документах нашлась не менее примечательная история о том, что в столице СССР в те же годы не только плохо лечили, но и скверно учили. В 1949 году во все партийные и советские инстанции пошли письма ушедшего на пенсию учителя Сучкова о том, что московская школа N 56 доведена до полного развала и упадка, а по успеваемости она последняя в Киевском районе Москвы. Однако до тех пор, пока одно из его писем в 1950 году не попало к члену Политбюро и секретарю ЦК ВКП(б) Георгию Маленкову, все организации писали пенсионеру, что его сообщения не подтвердились. Маленков, в отличие от других руководителей, отнесся к письму с полной серьезностью, и в школу N 56 отправилась комиссия из сотрудников ЦК, партийного контроля и Министерства просвещения РСФСР.

"В заявлениях,— говорилось в отчете комиссии,— сообщалось о неправильном комплектовании школы кадрами, о плохой дисциплине и успеваемости учащихся, о злоупотреблении в израсходовании денежных средств, запущенности школьного здания, недостойном поведении директора школы Чопаниана и о том, что по поданным т. Сучковым жалобам со стороны районо, Мосгороно и МГК ВКП(б) никаких мер не было принято. При проверке заявлений т. Сучкова указанные в них факты в основном подтвердились. Московский городской отдел народного образования (т. Орлов), Киевский РОНО (т. Марковская) в течение ряда лет безответственно относились к подбору в школу N 56 руководящего и педагогического состава. Директоры, заведующие учебной частью и учителя назначались без достаточной проверки, в результате чего за период с 1946 по 1950 г. в школе сменилось 4 директора, 4 заведующих учебной частью и 45 учителей".

Как установили проверяющие, директор школы не соответствовал занимаемой должности:

"Директором школы с 1949 г. работает т. Чопаниан А. А., беспартийный, выдавший себя при направлении его в школу за кандидата партии. При назначений Чопаниана директором 56-й школы заведующему гороно т. Орлову было известно о судимости Чопаниана за случай самоубийства ученика в руководимой им ранее школе N 313, а также о перерыве в его педагогической работе в течение семи лет. С работой директора 56-й школы т. Чопаниан не справляется, никаким авторитетом среди учителей и учащихся не пользуется, в политическом отношении проявил себя неподготовленным, организаторских способностей не имеет, контроля над работой учителей не осуществляет, уроков их в текущем году не посещал. Киевский райисполком в марте 1950 г. принял постановление об укреплении школы руководящими и педагогическими кадрами. Заведующая РОНО т. Марковская в августе 1950 г. на районном совещании учителей заявила, что Чопаниан будет снят с работы директора, и она представила на утверждение Мосгороно кандидатуру нового директора. Однако по указанию заведующего гороно т. Орлова до 28.IX с. г. т. Чопаниан оставался директором школы и по существу развалил ее работу".

Столь же неподходящей сочли и завуча:

"Безответственность руководителей гороно и роно т.т. Орлова, Ивановой и Марковской к подбору и расстановке педагогических кадров подтверждается также следующими фактами. Заведующей учебной частью старших классов утверждена т. Антошечкина, окончившая дефектологическое отделение пединститута. По своей подготовке и практическому опыту она не в состоянии руководить работой учителей средней школы и оказывать им методическую помощь, посещаемые ею уроки остаются без глубокого анализа".

А подбор учителей не мог не вызвать ничего, кроме грусти:

"В школе работает 54 учителя, из которых 25 имеют стаж педагогической работы менее трех лет, из них 24 учителя работают в 5-10 классах. К началу текущего учебного года в школу было направлено 9 учителей, окончивших институты в 1950 г. Учитывая, что в этой школе имелось и до того большое количество неопытных учителей, а руководство ими со стороны директора и завуча совершенно неудовлетворительное, направление в этом году 9 молодых учителей еще больше ослабило учительский коллектив".

Комиссия отмечала, что хуже всего обстоит дело с преподаванием русского языка:

"Из восьми учителей русского языка только один имеет педагогический стаж работы и должную квалификацию. Вновь назначенный преподаватель русского языка и литературного чтения в 5 классах Колб Г. Я. литературным русским языком и методикой его преподавания не владеет, благодаря недостаткам в произношении и в постановке голоса большинство учащихся его не понимает, и дисциплина в классе отсутствует. При просмотре ученических тетрадей он пропускает большое количество ошибок. У ученика Певзвер в письменной работе пропущено 2 ошибки, у Братчикова — 4 ошибки, Астахова — 3 ошибки. Школа просила завотделом кадров гороно т. Иванову не направлять к ним учителя Колб, но эта просьба не была удовлетворена. Учительница русского языка и литературы в 6-7 классах Айрапетова законченного педагогического образования не имеет и по существу является малограмотной. В написанной ею краткой автобиографии допустила 3 ошибки. На уроке литературного чтения в 7 классе "г" 22.IX с. г. объяснила учащимся, что "лирическим произведением является такое, которое читают под аккомпанемент лиры". Учитель русского языка и литературы в 10 классах Живов, беспартийный, отец его был репрессирован, имеет стаж работы менее 2-х лет. Методикой преподавания русского языка Живов не владеет, пропускает при проверке письменных работ ошибки. В прошлом году в 9 классе из 66 его учеников 6 получили на экзамене двойки... Преподаватель русского языка и литературного чтения в 5 классах Железняк, принятая на работу в начале сентября 1950 г., в школу никаких документов о своем образовании не представила. Во время урока у т. Железняк отсутствует дисциплина, ученики свободно расхаживают по классу, занимаются посторонними делами. Тов. Железняк 26.IX с. г. в 5 классе проводила письменную работу по разделу "древнерусская литература". Не учитывая возраста и подготовки учеников, она поставила детям такой вопрос: "Чем отличается народное творчество наших дней от народного творчества прежних дней?" Большинство учеников на этот вопрос не ответили и в лучшем случае написали, что "раньше люди жили плохо, а теперь живут хорошо"".

Кроме того, комиссия писала в отчете, что в школе много учителей-совместителей, причем некоторые совмещения выглядят довольно экзотически:

"Учительница географии т. Игнатьева совмещает эту работу с работой в театре в качестве артистки, имеет всего 4 часа и не ведет никакой воспитательной работы с учащимися".

"Школа находится в глубоком прорыве"

Но в школе хромала не только дисциплина учащихся и подготовка учителей, но и вся организация работы и хозяйственных дел:

"Школа к учебному году оказалась неподготовленной. Комиссия, созданная райсоветом с участием отдела народного образования, отметила в акте отличную подготовку школы к учебному году и качество произведенного ремонта признала хорошим. На самом же деле этот акт является фиктивным, т. к. ремонт не был завершен, отремонтированная крыша протекает, требуется дополнительно более 4 тонн железа для завершения ремонта крыши, не приведены в порядок водосточные трубы и душевая, окна полностью не остеклены, побелка и покраска произведены некачественно, в химическом кабинете не приспособлен демонстрационный стол, биологический кабинет не оборудован. Имеющийся при школе физкультурный зал занят по распоряжению зав. районо под склад мебели. В помещении школы организовано большое общежитие и квартиры для учителей и технических служащих, в которых проживают 30 человек и, кроме того, помещается районная фильмотека, занимающая 3 комнаты, дом пионеров, хранится инвентарь пединститута. Во дворе школы размещен также склад строительных материалов, принадлежащих районо. Неправильное отношение гороно и районо к использованию школьного здания привело к тому, что классы сосредоточены только на 2-х этажах, а большая часть помещения используется нерационально. Из общего количества в 4325 кв. м под классы отведено только 925 кв. м. Поэтому в школе необычайная скученность детей и нет возможности организовать внеклассную работу".

Но самая шокирующая информация относилась к здоровью школьников. У каждого десятого ученика школы N 56 в 1950 году выявили первичный туберкулез:

"В школе антисанитарное состояние. Большое количество учащихся, по данным медосмотра, имеют туберкулезную интоксикацию. Если в прошлом году было 25 таких детей, то при осмотре их в 1950 году отмечено 119 детей. При этом надо отметить, что в учебном помещении проживает бывший завхоз Дюков, страдающий открытой формой туберкулеза".

Ко всем прочим недостаткам проверяющие зафиксировали в школе полный развал партийной, комсомольской и пионерской работы. А также отметили то, что власти Москвы обманывали руководство партии и правительства:

"Проверка заявлений т. Сучкова Московским городским комитетом партии проводилась инструктором т. Анисимовой. Секретарь МГК т. Данилов написал 31.VII.1950 г. товарищу Маленкову Г. М. справку о том, что факты, указанные в заявлениях т. Сучкова о непорядках в школе и злоупотреблениях директора, не подтвердились. Такой ответ т. Данилова не соответствует действительности. Школа находится все время в глубоком прорыве, директор Чопаниан не обеспечивает руководства и требует срочной замены, педагогический коллектив укомплектован неподготовленными учителями, и это может привести к дальнейшему развалу учебной работы. Тов. Сучков указал, что школьный архив отсутствует, а в записке МГК указано, что "архив хранится в школе в надлежащем порядке". При проверке выявлено, что школа не имеет архива до 1948 г., а имеющаяся документация находится в полном беспорядке. Тов. Данилов сообщал, что директор школы Чопаниан требует замены и к началу учебного года будет решен вопрос о возможности его дальнейшей работы в качестве директора. Несмотря на это сообщение МГК (т. Данилова), никаких мер к замене т. Чопаниана не было принято".

Но самым замечательным стало то, что после проверки высокопоставленные партийные чиновники подключились к работе по выводу школы из прорыва. В 1951 году заместитель председателя Комиссии партийного контроля Матвей Шкирятов докладывал Маленкову о том, что сделано после проверки:

"К этому времени уже начались школьные занятия, поэтому заменить многих преподавателей и руководителей школы было трудно. Но несмотря на это районным организациям пришлось пойти на замену руководства школы и некоторых учителей. Был назначен новый директор школы и зав. учебной частью, произведена замена 15 учителей. В результате принятых мер несколько укрепили кадры учителей по русскому языку и другим предметам. Например, в 8-10 классах теперь работает учитель русского языка Хлыстовский, имеющий 40-летний стаж работы, он дает хорошие знания ученикам и сумел поставить дисциплину. Преподавателем физики назначен Покровский, который имеет 30-летний стаж, хорошо знающий этот предмет. Но в школе еще работает много учителей, по своей подготовке не отвечающих требованиям, и они должны быть заменены, но это сделать можно только к началу нового учебного года. За время после проверки проведено немало других мероприятий в помощь школе — создан родительский комитет... Родительский комитет начал практиковать вызов родителей, дети которых недисциплинированны,— это заметно исправило отдельных школьников. Заменили двух пионервожатых, старшим пионервожатым назначен член ВКП(б) т. Кулаков, имеющий соответствующее образование, участник Отечественной войны".

При активной поддержке ответственных работников ЦК ВКП(б) школе оказали материальную и организационную помощь.

"Из школы,— писал Шкирятов,— выселены посторонние организации, в результате чего оборудовали физкультурный зал, помещение под зрительный зал; выделены комнаты для пионерской и комсомольской организаций; проведен значительный ремонт крыши, классных комнат и других помещений. В целях поднятия качества учебы и дисциплины в школе организовано 18 различных кружков, для учащихся 8-10 классов еженедельно проводятся беседы, лекции по международному положению, по искусству и литературе... В настоящее время регулярно проводятся заседания педагогического совета школы, с учителями один раз в неделю работники аппарата ЦК ВКП(б) проводят лекции по политическим и другим вопросам. Вопрос о школе N 56 мы обсуждали на Бюро Комиссии Партийного Контроля с участием секретарей МГК ВКП(б) т.т. Фурцевой, Данилова, замминистра просвещения т. Дубровиной и работников Отдела школ ЦК ВКП(б). Нами не было принято об этом решения, считаем, что принятыми в ходе проверки мерами исправлены отдельные недостатки и школе оказана помощь, но сделано далеко еще не все. Работа по дальнейшему подбору подготовленных и проверенных учителей, а также переселение посторонних лиц из помещения школы могут быть проведены только к началу учебного года. Эти вопросы должны быть решены московскими организациями".

Такой заботе об отстающей московской школе можно было бы удивляться и восхищаться — так на деле осуществлялся принцип "Все лучшее — детям". Правда, если бы не одно обстоятельство, указанное в докладе Шкирятова:

"Школа N 56 находится на Можайском шоссе (этот участок Можайского шоссе в 1957 году переименовали в Кутузовский проспект-- "Власть"), в ней учится 1225 детей, из них до 350 детей работников аппарата ЦК ВКП(б)".

Так что в советские времена, как и во все прочие, все лучшее доставалось детям из лучших семей.